[Galaxy Far Far Away]

32. Энакин/Оби-Ван. Оби-Ван/Квай-Гон. Юный Скайуокер пытается завоевать своего стоического учителя и ревнует к давно почившему Квай-Гону.

Гостевой логин: BB8
Логин для Авторов: СиТриПиО
Пароль: maytheforcebewithyou

@темы: Энакин Скайуокер, Квай-Гон Джинн, Оби-Ван Кеноби, слеш, кинк-меме исполнения, трилогия приквелов (эпизоды I-III)

Comments

[СиТриПиО]

Исполнение 1

5000 слов, ООС, авторское видение возможностей силы, ПВП

Мягкий свет лампы золотил волосы Оби-Вана, закручивался желтыми спиралями в его широко распахнутых глазах. Квай-Гон прижимал его к кровати всем телом, целовал приоткрытые губы и двигал бедрами так, что их члены скользили друг по другу в слаженном, упоительно правильном ритме. А Оби-Ван стонал в поцелуй, прогибался и широко раскидывал ноги, давая лучший доступ.
Когда Квай-Гон отстранился, чтобы вылить на пальцы масло, он разочарованно всхлипнул и стиснул в ладони прижимающийся к животу член. На пунцовой головке тут же набухла крупная прозрачная капля. Оби-Ван дернул кулаком, и капля завораживающе медленно скользнула вниз, оставляя мокрый след на коже.
Квай-Гон довольно улыбнулся, сместился чуть ниже, оказываясь между ног Оби-Вана, и коснулся пальцами сжатого розового входа. Погладил, надавил и осторожно проник одним внутрь. Оби-Ван тихо ахнул, зажмурился и резко подался назад, пропуская палец глубже, давая понять, как ему хорошо, и как ему хочется, чтобы Квай-Гон не останавливался. Об этом кричало и молило его тело, каждым подрагивающим мускулом, каждым сорванным стоном, каждым непроизвольным движением бедер.
— О, Сила!
Энакин проснулся в холодном поту с болезненно возбужденным членом и головной болью, тисками сдавившей череп.
Ему только что приснился Оби-Ван, которого собирался трахнуть Квай-Гон. Ни хрена себе…
Энакин судорожно вздохнул. Ему и раньше приходилось видеть эротические сны, но чтобы с мастером в главной роли – никогда. Впрочем, это должно было случиться рано или поздно. В последнее время Энакин постоянно думал об Оби-Ване, и это были отнюдь не те мысли, которые стоило допускать в отношении своего мастера.
Все чаще Энакин невольно задерживал взгляд на лице Оби-Вана. Рассматривал украдкой как тот хмурится, когда чем-то недоволен, и между его бровей пролегает вертикальная складка, как отбрасывает назад челку во время боя, как щурится, когда смеется, как гладит бороду, когда думает, что его никто не видит. Для других это были ничего не значившие мелочи, а для Энакина – огромный материал для фантазий.
Раньше он часто вспоминал Падме, воображал, каким стал бы их первый поцелуй: как она обняла бы его за шею, как открылись бы под его напором ее губы, какой бы у них был вкус. Но со временем образ Падме, бережно хранимый в памяти, поблекнул, превратился в подернутую рябью нечеткую голограмму, а ее место в фантазиях Энакина занял Оби-Ван.
В спальне было еще темно, но небо на горизонте уже светлело. Энакин знал, что больше не уснет, этому мешало два обстоятельства: дурацкий сон, слишком яркий, на удивлении реальный, и неукротимое возбуждение, вызванное этим сном. И Энакин уже понимал, что никакая медитация тут не поможет. Искаженное страстью лицо Оби-Вана так и будет стоять перед глазами, а его хриплое дыхание так и будет звучать в ушах.
Не помня себя, Энакин сжал ноющий член через трусы и закусил губу. Надо подумать о Падме, о Падме… Но думалось отчего-то только об Оби-Ване. О его широко раскинутых ногах, поджарых ягодицах и маленькой тугой дырке между ними. Энакин кончил мгновенно, прямо в трусы, лишь представив, как трет ее пальцами, а Оби-Ван крутит задницей, ритмично вскидывая бедра.
До чего он докатился?! Что подумал бы Оби-Ван, если бы узнал, как проводит ночи его падаван и с чьим именем на губах срывается в оргазм?
Энакин стянул противно липнущие к телу трусы и бросил их на пол. Он чувствовал себя полностью опустошенным и смертельно уставшим. Веки наливались свинцом и опускались сами собой, будто к ним подвесили гири. А засыпать было нельзя. Часы на тумбочке показывали, что до подъема осталось всего ничего. Потом его ждал долгий трудный день: тренировка с Оби-Ваном, медитация и занятие с магистром Винду по политической стратегии.
Энакин резко сел в постели, потянулся, усилием воли сбрасывая с себя остатки сна, и поднялся с кровати. Закрыл глаза и сосредоточился на движении Силы. Небольшое волнение улавливалось со стороны комнат Оби-Вана. Значит, мастер уже проснулся. Хотя это как раз не удивляло. Оби-Ван всегда вставал ни свет ни заря и умудрялся выглядеть при этом бодрым и отдохнувшим, в отличие от самого Энакина, для которого ранние подъемы были самой настоящей пыткой.
«Однажды ты привыкнешь», — то ли издевался, то ли утешал Оби-Ван, но никогда не уточнял, сколько времени должно пройти.

***
— Доброе утро, Энакин. – Оби-Ван уже заканчивал завтрак, когда Энакин вошел в столовую.
— Доброе утро, мастер.
— Как спалось? – вопрос был, в общем-то, самый что ни есть невинный, но Энакин все равно почувствовал, как загорелись щеки. Хорошо, что Оби-Ван на него не смотрел, а читал что-то в своем датападе, иначе позора было не избежать. Он и спросил-то скорее всего просто из вежливости, а Энакин моментально вообразил себе всякое.
— Не очень. Душно слишком, — с трудом выдавил Энакин и уселся на соседний стул.
— А-а-а… — неопределенно протянул Оби-Ван, не отрываясь от своего занятия.
— Мастер, — позвал Энакин. – Можно попросить вас кое-о-чем?
— Конечно.
— Давайте отменим сегодняшнюю тренировку, я что-то плохо себя чувствую.
— Нет, — равнодушно ответил Оби-Ван.
— То есть как? – растерялся Энакин.
— Вот так, — Оби-Ван наконец посмотрел на него. – Мы не станем отменять твою тренировку из-за того, что ты немного не выспался.
— Это очень жестоко с вашей стороны, мастер. Неужели Квай-Гон тоже с вами так поступал?
Энакин понял, что сболтнул лишнего, только когда увидел, как по лицу Оби-Вана пробежала тень. Он сразу нахмурился и словно отгородился от всего мира стеной. От Энакина – в первую очередь.
— Простите, мастер. Я не должен был.
И правда, зря он так. Ведь знал, как Оби-Ван переживал смерть Квай-Гона, иногда даже казалось, что он до сих пор не смирился со своей потерей.
— Квай-Гон был очень требовательным, — задумчиво произнес Оби-Ван. – Гораздо требовательнее меня. Наши с ним тренировки не отменялись ни при каких условиях. Да и вообще… Ты бы ощутил разницу.
— Да уж не сомневаюсь, — пробормотал Энакин.
Оби-Ван никак не отреагировал на его слова. Он вроде смотрел на Энакина, но словно не видел его, словно был где-то далеко, в одному ему известных воспоминаниях. Зато сейчас его можно было разглядывать в открытую, не опасаясь быть пойманным с поличным. И Энакин разглядывал. Бьющуюся на шее артерию, крошечный треугольник голой кожи, виднеющийся в вырезе туники, тонкий шрам, пересекающий запястье. Он разглядывал все это, и дыхание начинало предательски сбиваться, а внизу живота – приятно тянуть.
Энакин положил ногу на ногу, стараясь скрыть позорное возбуждение, и одним глотком осушил сразу полстакана чая. Обжегся, закашлялся и чуть не опрокинул чайник себе на колени.
— Сила!
— Осторожнее, Энакин, — убирая чайник подальше от него, сказал Оби-Ван.
— Простите, я не нарочно.
— Надеюсь.
Энакин промокнул салфеткой мокрое пятно на столе, стараясь не смотреть на Оби-Вана. Впрочем, чужой взгляд все равно ощущался всем телом.
— Нам, пожалуй, действительно стоит отложить тренировку до завтра, — вдруг сказал Оби-Ван. — Ты и правда сегодня не в форме. Лучше удели побольше времени медитации, я слишком явственно ощущаю твое смятение.
— Спасибо, мастер.
Наверное, Энакин должен был чувствовать удовлетворение — все же Оби-Ван уступил ему – но вместо этого чувствовал только досаду и стыд. Опозорился перед мастером по полной. Выставил себя слабаком, не научившийся за десять лет падаванства контролировать собственные эмоции. Отличное качество для будущего джедая, ничего не скажешь.

***
После завтрака Энакин отправился к себе в комнату. Раз тренировка все равно отменилась, можно было отдохнуть часок другой. Главное, чтобы всякая ерунда больше не снилась. Внезапно в голову пришла сумасшедшая мысль, и Энакин замер посреди коридора, как громом пораженный.
А что, если недавний сон правдив? Что, если это не порождение затуманенного разума, а момент из прошлого, навеки запечатленный в потоках Силы? Что, если Оби-Вана и Квай-Гона связывали не только дружеские отношения? Что, если они на самом деле были любовниками?
Энакин закрыл глаза, выравнивая дыхание и успокаиваясь. Недопустимо было испытывать то, что он испытывал сейчас.
Энакин ревновал.
Ревновал собственного мастера к давно погибшему Квай-Гону. К Квай-Гону, который помог самому Энакину сначала получить свободу, а после стать падаваном. Нет, ревность к нему была не просто недопустимой, она была отвратительной. Но как же хотелось оказаться на его месте, подмять под себя Оби-Вана и целовать, целовать, целовать его до иступления, до онемевших губ, до того, пока им обоим перестанет хватать воздуха.
О, нет!
У Энакина опять стояло. Пульсирующий член неприлично натягивал ткань штанов, яйца ныли, и возбуждение яростно бурлило в крови, словно он не дрочил несколько часов назад.
Оби-Ван был прав: надо больше времени уделять медитации. Очищение сознания еще никому не навредило, а только пользу принесло. Может, и ему поможет. А то такими темпами Энакин скоро смотреть на Оби-Вана не сможет, не то что тренироваться вместе с ним и на задания летать.
Он зашел в первую же комнату для медитации, расстелил циновку, занял привычную позу и закрыл глаза. Потоки Силы струились сквозь него, обволакивали, как вода, очищали и успокаивали, принося мир и покой в душу и мысли.
Зря он себя так накрутил. Подумаешь, сон приснился, и что с того? Просто мозг таким причудливым образом спроецировал нереализованные желания. С кем не бывает?
Вдруг что-то будто толкнуло Энакина в плечо, он распахнул глаза и увидел в углу комнаты два знакомых силуэта.
Не может быть!

[СиТриПиО]

Энакин моргнул раз, другой, но ничего не изменилось. Квай-Гон все так же прижимал Оби-Вана к стене и накручивал на палец его падаванскую косичку. Он с такой жадность смотрел Оби-Вану в лицо, с таким явным желанием, что Энакина пробирало ознобом от макушки до пяток. Оби-Ван жмурил, кусал губы и толкался бедрами вперед. Было видно, как ему хочется, чтобы Квай-Гон сделал еще что-нибудь, чтобы обнял, коснулся губами губ или просто опустил руку вниз, сжимая вызывающе торчащий член.
У Энакина болезненно защемило в груди. Его буквально разрывали на части противоположные эмоции. С одной стороны, он никогда в жизни не наблюдал ничего более развратного и возбуждающего, а с другой, лучше бы он вообще этого не видел.
Он не мог делить Оби-Вана ни с кем. Ни с Квай-Гоном, ни с кем-то еще.
Темная ярость затопила разум, тело сработало словно на автомате. Энакин бросился вперед, намереваясь оттащить их друг от друга, но кулак рассек воздух, и там, где мгновение назад стояли Квай-Гон и Оби-Ван, не оказалось ничего.
— Да что же это?!
Энакин растерянно огляделся. В комнате он по-прежнему был один.
Для верности Энакин даже потрогал стену, но ничего, кроме шершавой поверхности камня не ощутил. Что за херня с ним творится? Ладно сны, их появление еще можно списать на собственную влюбленность, но как быть с дурацким видением? Откуда оно?
И ведь не поговоришь о таком ни с кем. Даже к Оби-Вану за советом не пойдешь, потому что тогда точно придется в остальном признаваться. Только Энакин от унижения быстрее рехнется, чем расскажет, кого трахает в своих мечтах. Значит, остается один вариант – найти ответ самому. Только с чего начинать поиски Энакин понятия не имел.
Действуй обдуманно, не спеши, не поддавайся страстям, контролируй эмоции. Как просто все это звучит со стороны, и как сложно этому соответствовать. Энакин с тоской посмотрел на циновку и решительно вернулся к медитации.
***
— Как ты себя чувствуешь, Энакин? – спросил Оби-Ван, внимательно его разглядывая. На обед мастер не пришел, и вновь они встретились только за ужином.
— Уже лучше, мастер. Я много медитировал сегодня, как вы советовали.
— Это хорошо, — Оби-Ван кивнул, и Энакин тут же почувствовал, как кто-то пытается проникнуть в его разум.
То есть не кто-то, а Оби-Ван, разумеется.
Только зря он старался, Энакин давно научился сопротивляться чужому вторжению и скрывать свои истинные эмоции. Вот и сейчас давление чужого сознания очень быстро сошло на нет, но расслабляться раньше времени не стоило.
— Энакин, все точно в порядке?
— В полном.
Похоже, такой ответ Оби-Вана совсем не удовлетворил. Он что-то чувствовал. При всем желании Энакин не мог его обмануть. Слишком хорошо они изучили друг друга за десять лет, проведенных бок о бок.
Но если Оби-Ван знал об Энакине все, то для Энакина чужое прошлое оставалось загадкой.
Хотя, надо признать, Оби-Ван всегда с готовностью рассказывал о том, как проходило его обучение у Квай-Гона, про их совместные миссии и приключения, про нелепые ситуации, в которое они попадали, про везение и неудачи, и особенно про столкновения с пиратами на Внешнем кольце. Истории были захватывающими и очень подробными, но отчего-то Энакину иногда казалось, будто он что-то не договаривает, скрывает что-то важное. Уж больно мечтательно порой затуманивался взгляд Оби-Вана, когда он вспоминал своего покойного учителя. Может, Энакин все себе выдумывал, но на душе становилось тревожно, когда он размышлял об этом.
— Энакин.
— Энакин, — повторил Оби-Ван и накрыл его руку своей. – Ты совсем меня не слушаешь.
Энакин посмотрел на него. Оби-Ван обеспокоенно хмурился, от его руки шло приятное тепло, согревая кожу, и Энакин хотел, чтобы этот момент длился вечно. А еще хотел придвинуться поближе, так, чтобы их бедра соприкоснулись, чтобы им обоим стало стыдно и неловко, и чтобы дышать стало трудно тоже обоим, а не одному Энакину, как сейчас.
— Извините меня, мастер. Я просто отвлекся, — наконец сказал он, изобразив на лице улыбку.
— Ты сведешь меня в могилу, падаван, — Оби-Ван улыбнулся в ответ и убрал руку. Энакин ощутил острый укол сожаления. – Ну раз с тобой все в порядке, то не вижу смысла отменять завтрашнюю тренировку. Согласен?
— Абсолютно.
— Кстати, Энакин. – Оби-Ван взял яблоко и вгрызся в ярко-красный бок. – Ты действительно считаешь, что Республике пошла бы на пользу большая централизация власти?
— Магистр Винду?
— Он самый. Рассказал, что ты снова отличился на его занятии.
— Вы же знаете, мастер, он ко мне всегда придирался.
— Не пытайся уйти от темы. Ты действительно так считаешь?
— Скажем, я думаю, что это принесло бы больше порядка Республике. Сенат слишком коррумпирован, и вы не хуже меня это знаете. Возможно, будь у канцлера больше полномочий, он бы решил эту проблему.
— Узнаю слова Палпатина, — вздохнул Оби-Ван.
— Но разве он не прав?
— По мне, так сильно не прав. В истории полно примеров, Энакин, чем такое сосредоточение власти в руках одного человека в итоге заканчивалось.
— Мастер, только не говорите, что канцлер спит и видит, как бы прибрать к рукам Республику и разогнать Сенат, — усмехнулся Энакин. – Это чересчур.
— Разве я сказал что-то подобное? — как ни в чем не бывало спросил Оби-Ван.
— Нет, но вы же это имели в виду, — стушевался Энакин. Он никак не мог понять, куда клонит Оби-Ван. Зачем он вообще начал этот разговор. Ну высказал Энакин свою точку зрения на занятии, и что теперь? Никто же не собирается расширять полномочия канцлера. К чему этот спор?
— Не напрягайся так, Энакин, — похлопал его по плечу Оби-Ван. – Лучше иди и выспись сегодня как следует, а то завтра опять тренировка сорвется. И тогда я точно начну думать, что ты просто боишься мне проиграть.
Энакин послушно поднялся и пошел к выходу. На пороге он обернулся и, улыбаясь, сказал:
— Не дождетесь, мастер. Я вам не проиграю.

[СиТриПиО]

***
Голова Квай-Гона ритмично двигалась между раздвинутых ног Оби-Вана. По напряженной спине стекал дорожками пот. Оби-Ван дышал часто и как-то хрипло, вскидывал бедра и крупно вздрагивал каждый раз, когда Квай-Гон выпускал изо рта его член и начинал кружить языком по головке.
— Пожалуйста, мастер, пожалуйста… — голос Оби-Вана дрожал.
Он то тянулся рукой к Квай-Гону, то ронял ее обратно на постель, будто никак не мог решиться вплести пальцы в длинные, теперь уже не так аккуратно уложенные волосы. Квай-Гон подтянул его вверх за бедра, вынуждая шире развести ноги, и скользнул языком вдоль члена вниз. Пососал поочередно яйца, явно получая удовольствие от стонов и вскриков Оби-Вана, а потом коснулся кончиком языка тугой маленькой дырки.
Оби-Ван ошеломленно ахнул, по его телу словно прошла судорога, и Квай-Гон, оттянув край входа пальцем, приник к нему ртом основательно. Он толкался языком внутрь, проминал им упругие стенки, проникал во влажное и горячее, в восхитительно нежное и ритмично сокращающееся.
— Возьмите меня, мастер… Возьмите, пожалуйста…
Энакин открыл глаза и рывком сел на постели. Он чувствовал себя так, словно только что вынырнул из ледяной воды. В легких покалывало, дыхание сбивалось, и каждый мускул сводило судорогой.
Бред какой-то. Сила, ну за что ему все это?!
Энакин сунул руку в трусы и начал быстро и грубовато дрочить. Ему даже фантазировать не пришлось. Образ Оби-Вана на изнанке век будто каленым железом выжгли. Энакин представил, как загоняет член в его растянутую розовую дырку, мокрую и мягкую, такую открытую и соблазнительную, и кончил, содрогаясь всем телом.
Отголоски оргазма мешались с запоздало пришедшей неловкостью. Как теперь смотреть в глаза Оби-Вану? Как с ним вообще разговаривать? Энакин перевернулся на живот, зарываясь лицом в подушку, и не сам заметил, как провалился в сон, на этот раз без сновидений.
***
Пот градом катился по лицу, затекал за воротник туники. Энакин слизывал соленые капли с губ и неотрывно следил за Оби-Ваном. Сил почти не осталось. Два часа беспрерывного боя изрядно вымотали их обоих. Но движения Оби-Вана по-прежнему были быстрыми, резкими и точными. Он атаковал молниеносно, наносил удар за ударом, и Энакин, к своему стыду, не всегда поспевал за ним. Он с десяток раз уже мог лишиться руки или ноги, или остаться без уха, к примеру, если бы Оби-Ван не останавливал лезвие своего светового меча буквально в последний момент. У Энакина постоянно замирало сердце, когда он чувствовал близкий жар на коже, и вместе с этим он испытывал колоссальное облегчение, когда понимал, что опасность миновала.
— Давай, Энакин, соберись! – скомандовал Оби-Ван, занимая боевую стойку.
Энакин невольно засмотрелся на него. Скользнул взглядом по волосам, мокрых на кончиках, по напряженной шее и ключицам, видимых в вырезе туники, и остановился на сосках, отчетливо проступивших через ткань. Горло пересохло моментом. Энакин сглотнул, представляя, как накрывает их ртом, посасывает, лижет, кусает, щелкает языком по самым вершинкам… и пропустил удар.
— Да что с тобой?! – прикрикнул Оби-Ван. – Опять не выспался?
Энакин помотал головой и сосредоточился на потрескивающем лезвии чужого меча.
Внезапно под аркой он заметил движение. Присмотрелся и не поверил собственным глазам.
Там стоял Квай-Гон и наблюдал за их боем. По большей части он следил за Оби-Ваном, и глаза его излучали такие тепло и любовь, что их невозможно было скрыть. Но стоило ему посмотреть на Энакина, и его взгляд сразу стал другим. На смену теплу пришла насмешка, а вместо любви вспыхнула ненависть. Квай-Гон словно говорил Энакину: «Он мой. Тебе никогда его не получить. Никогда».
Разум отключился напрочь, остались только разочарование да чистая, незамутненная злость. Такая злость, которую Энакин не испытывал ни разу в жизни, и это было по-настоящему страшно. Не видя никого и ничего вокруг себя, Энакин занес меч и ринулся в атаку. Он шел убивать, он хотел убить, и ничто не могло его остановить.
Но тут лоб обожгло болью.
На мгновение показалось, что он ослеп. Перед глазами вспыхнуло и моментально погасло ярко-голубое лезвие. Его треск противно резанул слух.
— Энакин! Сила, Энакин! – лицо Оби-Вана как-то странно дернулось и расплылось, а потом мир погрузился в темноту.
У губ Оби-Вана был привкус соли, Энакин целовал его, зарывшись пальцами одной руки в волосы, а другой гладил по колючей щеке, дурея от нежности. В висках стучало, мучительно тянуло в паху, и не хотелось останавливаться ни на минуту. Оби-Ван стонал в поцелуй, дрожал от предвкушения и подставлялся под ласку.
В голове отчаянно билась мысль, что за такие вещи их точно с позором выгонят из Ордена, но куда ей было против сумасшедшего желания, от которого ехала крыша. Нет, сейчас Энакин не отказался бы от Оби-Вана ни за что на свете. Они зашли уже слишком далеко, они разделили на двоих то, что не получится с легкостью вычеркнуть из воспоминаний, как ни старайся. И пусть Орден разложится на атомы со всеми кодексами и правилами, пусть они станут изгоями, пусть в галактике погаснут все звезды разом, будь, что будет в конце концов, но Энакин не отступится.
Может быть, если бы он не чувствовал ответного возбуждения, если бы чужой твердый член не упирался бы ему в бедро так откровенно, а чужие губы не были бы такими мягкими и податливыми, если бы Оби-Ван хотя бы намекнул, что происходящее ему неприятно и ненужно, может быть, тогда Энакин повел бы себя иначе. Наверное. Но Оби-Ван прижимался к нему всем телом, позволял себя ласкать и не думал сопротивляться, и это было важнее и понятнее любых слов и признаний.
Энакин опустил руку вниз и положил ее на член Оби-Вана. Потерся носом о влажный висок, лизнул ушную раковину и ощутил первый неуверенный толчок бедрами навстречу. Это сорвало последние тормоза. Энакин торопливо высвободил собственный член и сжал в кулаке сразу оба.
Он дрочил быстро, лихорадочно дергал рукой, понимая, что вот-вот кончит. Рычал и вскидывал бедра, ругался и покрывал короткими смазанными поцелуями лицо Оби-Вана, его зажмуренные веки и колючие щеки. Энакин так давно об этом мечтал, что теперь просто не мог сдержаться. Он словно получил самый долгожданный и желанный подарок.
— Еще, Энакин, еще! Хочу тебя всего! Ах… — Оби-Ван беспомощно всхлипнул, напрягся всем телом и обмяк. Сперма потекла по запястью.
Энакин посмотрел на залитую белым и густым ладонь и с досадой подумал: «Не успел».
А потом Оби-Ван опустил руку на его член, и перед глазами полыхнуло ярко-красным.
— Да, Оби-Ван, да! — закричал Энакин и очнулся.
Кожу над правой бровью неприятно жгло и стягивало. Энакин медленно открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд. Сначала удалось различить только темную тень, нависавшую над ним. О, Сила, что же с ним произошло, и куда он попал? И почему так болит голова?
— Ты как, Энакин? Видишь меня? – спросила тень голосом Оби-Вана, и все сразу встало на свои места.
Энакин вспомнил и их тренировочный бой, и Квай-Гона, возникшего невесть откуда, и свою ошеломляющую ревность, из-за которой едва не лишился глаза. Как его только угораздило погнаться за бесплотной тенью и так бестолково раскрыться? Хорошо, что Оби-Ван вообще не снес ему голову. А так Энакин смог бы войти в историю Ордена джедаев, как самый неудачливый падаван.
— Все нормально, мастер, — с трудом выдавил он и попытался сесть.
Оби-Ван без промедления пришел на помощь, поддержал под спину и подсунул подушку для большего удобства.
Мир постепенно обретал знакомую четкость, и Энакин уже мог разглядеть, что находятся они в его собственной спальне, что шторы предусмотрительно задернуты, включен кондиционер, и на тумбочке рядом с кроватью стоит несколько баночек, явно из запасов целителей. Оби-Ван сидел на стуле на расстоянии вытянутой руки, и в его глазах читалось столько боли, что от стыда хотелось провалиться сквозь землю. Причем, стыдно было за все: за чувства, которые испытывал, за ревность, за то, что не оправдал надежд, за сны, за фантазии и за ложь, что стала неотъемлемой частью жизни.

[СиТриПиО]

— Я хочу задать тебе пару вопросов, Энакин, — сказал Оби-Ван. – И советую отвечать честно.
Энакин кивнул, он догадывался, о чем пойдет речь. Пока он валялся в отключке и наслаждался игрой воображения, Оби-Ван наверняка сложил в уме два и два. Тут даже напрягаться не нужно было, Энакин сам себя выдал, произнеся вслух имя мастера. А уж явное возбуждение абсолютно точно не укрылось от внимательных глаз.
— Что случилось на тренировке? – спросил Оби-Ван. – Или так: что на тебя нашло?
— Я увидел призрака.
— Призрака. Как интересно. И кто же это был?
— Квай-Гон. – Возможно, и надо было солгать, но Энакин отчего-то не смог.
— Это его ты собирался рассечь мечом?
— Да.
— Как же так, Энакин? – удивился Оби-Ван. – Разве мог призрак причинить тебе вред?
— Нет, но… — Энакин замялся. Он не знал, стоит ли продолжать, но перехватил расстроенный, какой-то потерянный взгляд Оби-Вана и сдался. – Вы возненавидите меня за это, но я вам расскажу.
И он рассказал все, как было: про свои сны, про видения, про то, что чувствовал, и чего боялся. Выложил правду, как на духу, не утаив ни одной мелочи.
Оби-Ван молча выслушал его, не перебив ни разу. Заговорил только, когда Энакин замолчал.
— Это все не случайно. Призраки не появляются из ниоткуда, тем более такие. Кто-то очень сильный и очень темный приложил к этому руку. Только мы не узнаем, кто. Слишком поздно, следов в Силе уже не найти, как не старайся. А все потому, Энакин, что ты пытался скрыть правду. А ведь твои галлюцинации могли привести к весьма трагическому финалу. Ты мог бы запросто убить кого-то, приняв его за Квай-Гона. Например, меня. И что тогда?
— Нет, мастер! Не говорите так! – воскликнул Энакин. – Я не смог бы причинить вам вред.
— Смог бы. Неосознанно, разумеется, но тем не менее.
— Вы ошибаетесь.
— Увы, нет. Я видел тебя в гневе и знаю, на что ты способен.
Возразить Энакину было нечего. Поддавшись ярости, он запросто мог натворить что-то непоправимое, Оби-Ван попал в самую точку.
— Между нами нет самого главного, Энакин, — продолжал тем временем Оби-Ван, — доверия. А это основа отношений между мастером и падаваном. Если бы ты больше доверял мне, ничего подобного бы не случилось.
— Вы говорите, что я должен доверять вам и не должен ничего скрывать. Но что бы вы сказали, признайся я сразу в тех видениях и снах? – не выдержал Энакин. – Как бы вы восприняли то, что ваш падаван хочет вас трахнуть? Что он дрочит на ваш светлый образ при каждом удобном случае. Да еще и ревнует к вашему покойному мастеру.
— К Квай-Гону?
— Да.
— Но это глупо. Мы всегда были просто друзьями.
— А в моих видениях все выглядело несколько иначе. Просто дружбой там и не пахло. Там вы были парой, а я был третьим лишним.
Оби-Ван молчал, буравил его взглядом и не произносил ни звука. А Энакина несло. Терять ему все равно было нечего, поэтому он продолжал говорить — от звука собственного голоса становилось хоть немного легче:
— Не молчите, мастер, давайте обсудим мой позор. И ваше подорванное доверие, конечно. Но сначала ответьте честно на мой вопрос. Как бы вы на все это реагировали? Впрочем, нет, лучше не отвечайте. Я и так знаю, что вы скажите. Про Темную сторону и недостойное поведение, про то, что джедаю запрещено испытывать столь сильные эмоции, и про то, как я вас разочаровал, не забудьте упомянуть. И еще…
Оби-Ван не дал ему договорить. Накрыл рот ладонью, и Энакин подавился непроизнесенными словами, задохнулся от неожиданности, в тот же миг позабыв обо всем на свете. Остались только мозолистые пальцы Оби-Вана на его губах, легкий ментоловый запах мази от ожогов и светло-голубые глаза, заглядывающие прямо в душу, выворачивающие наизнанку.
— Ты слишком плохо думаешь обо мне, Энакин, — наконец произнес Оби-Ван. – Или наоборот, слишком хорошо. Потому что, если следовать твоей логике, то я тоже переметнусь на Темную сторону рано или поздно. Справедливо, не находишь? Ты из-за меня, а я из-за тебя.
С этими словами он подался вперед и коснулся губами своей руки, по-прежнему прижатой к губам Энакина. Этот странный, бесконтактный поцелуй оказался в тысячу раз более волнующим и интимным, чем любые самые откровенные фантазии. Энакин даже не представлял, что так бывает. Что мозги плавятся и стекают в копчик от одного только ощущения мимолетной близости.
— Я люблю вас, мастер. Я, кажется, действительно вас люблю. – потрясенно прошептал Энакин, поймал ладонь Оби-Вана и потянул его на себя.
Оби-Ван не сопротивлялся. Осмелев, Энакин запустил руку ему под тунику, погладил напряженный живот и не сдержал улыбки, когда случайно задел запястьем твердый член. Оби-Ван ухватился его плечи и прикрыл глаза. Желание, давно тлеющее внутри, стало слишком острым, почти невыносимым, аж дыхание перехватило.
Энакин до сих пор не верил, что это не продолжение сна, что все взаправду, что вот он – Оби-Ван, настоящий, из плоти и крови, и его можно трогать, ласкать и целовать, его можно трахнуть, в конце концов. О, Сила! Энакин стиснул зубы, чтобы не застонать и прижался губами к шее Оби-Вана, лизнул кадык и мягко прихватил его зубами.
Нормально раздеться не получалось, для этого надо было хоть немного оторваться друг от друга, а у них не выходило. Наоборот, хотелось прижаться кожа к коже, сплавиться воедино и никогда не расцепляться.
От сумасшедшей нежности щемило в груди, и Энакин целовал Оби-Вана, скользил ладонями по гладкой спине, тянул за волосы, вынуждая запрокинуть голову и открыть горло, и все это было в сто, нет, в миллион раз лучше, ярче и правильнее, чем в любом сне.
— Где у тебя смазка? – спросил Оби-Ван, оседлав его бедра.
— В тумбочке.
Оби-Ван едва заметно улыбнулся, вытянул руку и использовал Силу. Флакон оказался в его ладони через секунду.
— Вы же не одобряете такие штуки, мастер, — подначил Энакин.
— Сейчас можно.
Энакин не стал с ним спорить. Сейчас действительно можно было все.
Оби-Ван выдавил прозрачный гель на пальцы, завел назад руку и начал растягивать себя. Сердце у Энакина заколотилось, как бешеное, такого возбуждающего зрелища он просто не мог вынести. Оби-Ван с вертикально торчащим членом, с дорожкой золотистых волосков, сбегающих от пупка к паху, с проступившими внизу живота венами, растрепанный и тяжело дышащий, выглядел без преувеличения крышесносно. Его такого невозможно было не хотеть, и Энакин сходил от него с ума.
Оби-Ван смотрел на него пристально, растягивал себя торопливо, умело, чувствовалось, как ему не терпится. Энакина это безумно заводило, и он хотел Оби-Вана еще сильнее, хотя куда уж больше.
Когда Оби-Ван вынул мокрые от смазки пальцы, обхватил ими член Энакина и направил его в себя, последние связанные мысли выбило из башки. Мало что соображая, Энакин впился в бедра Оби-Вана, дернул его на себя, упираясь головкой во влажное и пульсирующее, подготовленное, ждущее только его. А Оби-Ван, о Сила великая, сам подался навстречу и опустился резко, сразу до самого конца, так, что даже подтаявшая смазка выплеснулась наружу.
А потом он улыбнулся, нет — Энакину не привиделось – сыто оскалился, в мутных, подернутых голубой дымкой глазах затанцевали шальные всполохи тьмы. В эту дикую тьму засосало их обоих, как в болотную топь или в зыбучий песок, с той же самой безнадежной обреченностью.
От тесноты и жара скручивало яйца. Узко, как же узко, отчаянно стучало в висках. Энакин не дышал, мышцы так плотно стискивали член, что казалось, одного движения хватит, чтобы кончить. Но и терпеть дальше было невыносимо.
Энакин придержал Оби-Вана на талию, скользнул немного вниз и тут же въехал обратно под пошлое хлюпанье смазки и хриплый стон Оби-Вана.

[СиТриПиО]

Тесно. Хорошо. Еще. Вот так.
Оби-Ван то приподнимался, то опускался, то двигался вперед, то опять назад. Отблески света нежно ложились на его кожу, путались в волосах. От удовольствия, накатывавшего волнами, глаза у Энакина закрывались сами собой, но он старался держать их открытыми, не желая ничего упускать. Слишком долго он грезил обо всем этом: о закушенных губах, о прерывистых вдохах-выдохах, о капельках пота, медленно стекающих по груди, о выгнутой в экстазе спине, что теперь просто обязан был запомнить каждую мельчайшую деталь.
Когда стало совсем уж невтерпеж, Энакин оттолкнулся от кровати, рывком сел, притягивая Оби-Вана ближе, просунул руку между их телами и обхватил член ладонью. Сдавил, обвел пальцем головку, растирая смазку, потеребил уздечку. Оби-Ван коротко всхлипнул и дернулся. Энакин только успел почувствовать, как мышцы ануса стискивают его член, горячо пульсируя, и на живот брызнула сперма.
Он и сам был почти на грани, в паху копилось, росло томительное напряжение, готовое взорваться в любую секунду. Еще пара толчков в растянутое, восхитительно гладкое нутро, а потом накроет и его.
Энакин вошел в Оби-Вана, как мог глубоко, задвигался мелко и часто. От предвкушения поджались яйца, а потом в голове зазвучал голос Оби-Вана, шепчущий его имя, и мир вокруг них перестал существовать.
— Значит, мы окажемся с вами на Темной стороне, мастер? – спросил Энакин, после того, как они немного пришли в себя. Он рассматривал на удивление спокойное и умиротворенное лицо Оби-Вана, и на душе теплело.
— Не, думаю.
— Но вы сами совсем недавно нам это предрекли.
— Я сказал, если следовать твоей логике, то да, окажемся.
— То есть, вы так не считаете? – на всякий случай уточнил Энакин.
Оби-Ван отрицательно покачал головой.
— Надо все-таки повторить с тобой Кодекс, — задумчиво произнес он. – А то у тебя бардак в голове.
Энакин усмехнулся, сдавил его сосок между пальцами, наклонился и лизнул. Подразнил кончиком языка вершинку, прикусил, чуть оттянул. Оби-Ван выгнулся и длинно выдохнул.
— Нам обязательно надо повторить Кодекс, мастер. Всенепременно.
— Пойми главное, Энакин. Не любовь отвращает нас от Света, а ревность и сомнение, — тихо, едва ли на грани слышимости произнес Оби-Ван. — Любовь вообще не может сделать человека хуже, чем он есть.
А ведь верно, лучше и не скажешь. Энакин провел носом по его шее, прямо по сумасшедше бьющейся артерии и так же тихо ответил:
— Я все понял, мастер, я понял.

[Lilith_Darkmoon]

Боже, как это было эпично! Обожаю такого Оби-Вана и такого Энакина. И жили они долго и счастливо.

[Гость]

Замечательный фик, спасибо большое! Классный Оби-Ван, классный Эничка, горячее порно, пишите ещё!

[DevilSoul]

Видения даже показались более горячими. Спасибо, автор. Такой очаровательный в своей ревности Энакин.

[Гость]

— Где у тебя смазка? – спросил Оби-Ван, оседлав его бедра. — В тумбочке.

гагагагага, стандартный набор падавана номер пять

сыто оскалился

хорошо хоть не сыто ухмыльнулся
и откуда у всех эта сытость в фичках берётся...

[СиТриПиО]

Lilith_Darkmoon, спасибо , мне так приятно))

И жили они долго и счастливо.

точно
Гость, спасибо большое *счастливо мурчит*
DevilSoul,

Видения даже показались более горячими

я старалсо)))

Спасибо, автор

это вам спасибо за отзыв
Гость,

гагагагага, стандартный набор падавана номер пять

вы не поверите, каждый раз с этим стандартным набором мучаюсь, вечно героям не вовремя хочется в койку

и откуда у всех эта сытость в фичках берётся...

из головы, к сожалению, хотя понимаю вашу претензию))

[Гость]

!!!!
ай хорошо же вы мне сделали, автор

моооар эни/оби и оби/эни