На утренник все девочки оделись снежинками, мальчики - зайчиками, и только ты, как дурак - Кайло Амидала
Название: Часть меня
Автор: Мультифандомный Шлю(х)з
Бета: увы
Размер: миди, ~ 6 300 слов
Канон: Звездные войны 7
Пейринг/Персонажи: Кайло Рен, Хакс, второстепенные герои
Категория: слэш
Жанр: психология, триллер
Рейтинг: R (достаточно детальная кровь)
Краткое содержание: Вам не сбежать; неоткуда, немыслимо, невозможно. Пока вы оба разбиты — и вы оба такими останетесь.
Примечание/Предупреждения:
1. Савинов Авыч Ебарисович
2. Да, это было пояснение
3. Текст мутный, тягучий и психоделичный. Не исправить
4. Прав на героев не имею, выгоды не получаю, зачем пишу - хз
читать дальше
Каждый из них еще ответит за свою роль.
Он успокоился, медленно стряхивая непривычную панику, стирая с лица всякое выражение. Рен, пристегнутый к скамье страховочным ремнем, вдруг пришел в себя, схватил Хакса за руку и посмотрел молча, долго, пусто. Не до конца ушедший шквал переживаний снова выбил мысли из колеи, и какая-то часть Хакса предложила прямо сейчас сломать Рену пальцы. Он был в бою, он пострадал, он потом никогда не расскажет. Но вся злость на Рена, сколько бы ее ни было, передернулась от отвращения, отторгая эту мысль.
Хакс спокойно отцепил от мундира судорожно сжатые пальцы и вложил в них меч Кайло, подобранный на поляне. Он даже не боялся возможной попытки разрубить корабль в полете, Рен слишком был слаб для фехтования. И вот его рука, сомкнувшаяся на рукояти, прижималась к боку. Он снова был в полудреме; наскоро, поверх одежды затянутые раны и жуткая доза обезболивающего милосердно погрузили его в зыбкий сон.
Увы, но Хаксу повезло меньше, сознание осталось с ним. Весь остаток пути до базы Сноука он сидел неподвижно, сохраняя неизвестно зачем неестественно ровную спину. Одергивал себя каждый раз, когда возникало желание прижать ладони к лицу, выдохнуть, замереть так, отрезав мир вокруг. И не позволять себе нервный смех, чтобы не оправдывать его кашлем.
После посадки он вышел, бросив взгляд на Кайло, чье забытье превратилось в тяжелый, исходящий испариной на висках, нервный сон.
Таким генерал Хакс в последний раз видел магистра Рена.
***
Он справлялся с последствиями острого переживания проигрыша. Или убеждал себя в этом, просто не задумываясь лишний раз о вчерашнем дне. Ранним утром Хакс отправился на доклад к лидеру Сноуку.
И с этого момента память — отрава.
Там не осталось четких цитат, только смазанные образы. Самый яркий из них – невысказанный, спрятанный глубоко вопрос, терзавший Хакса с первых секунд после получения приказа: это прозорливость Сноука настолько велика, что он оказался готов принять гибель Старкиллера, или Старкиллер нужно было как можно быстрее забрать у Хакса, даже пожертвовав оружием?
Он помнил внезапно обострившееся чувство вины. И собственного просчета. Все время беседы со Сноуком это давило на него, приводя к странному оцепенению рассудка. «Сильнее, чем кажется. Но и этого хватит!», — говорил Сноук откуда-то из глубины мутной памяти.
Хакс думал об этом все три дня, что находился здесь.
Название госпиталя: засекречено, нет доступа. Место: засекречено, нет доступа. Планета…
Дальше Хакс не стал слушать и оставил дроида в покое.
Если он здесь, и если рассуждать здраво, то, видимо, причины были. Но он не помнит подробностей. Так и должно быть при сотрясении мозга, которое он заметил не сразу? У Хакса никогда не было проблем с памятью.
Кайло Рена доставили в госпиталь еще через два дня.
***
Сознание на короткий миг вернулось к Рену там, на борту. Сначала Кайло почувствовал страховочный ремень, резкую боль и невыносимую ярость. Потом осознал, что слишком устал и слишком рассредоточен, чтобы использовать Силу. Осталось только одно. И Рен схватил Хакса за запястье, но тот неверно понял его жест, вкладывая в ладонь рукоять меча. Лицо не слушалось, болело невыносимо, Кайло отключился, так и не успев ничего сказать.
Впрочем, он бы не послушал. Случись им поменяться местами – Кайло бы тоже не прислушался к словам Хакса. Сейчас, выныривая в редкие секунды здравомыслия, он понимал, что это неприятие чужой точки зрения и доходящий до абсурда отказ от сотрудничества стал причиной их провала. И то, что большую часть абсурда обеспечивал своими действиями Кайло, его участи не облегчало.
От этой мысли запустилась привычная цепочка, уводящая с отмели разума в пучину мутной боли: бой – поражение – жгучий удар – полное бессилие – бессилие – безумие – темнота.
Кайло в своем забытьи не замечал, как его рассудок, предоставленный самому себе, возводил баррикады и ставил условия. Осадное положение становилось заметным только тогда, когда Рен снова приходил в себя. И снова уходил.
***
Хакс делал все возможное для возврата своего разума в привычное русло. Если бы еще не эта пелена под сводами черепа. Иногда он мог отодвинуть ее, но не убрать целиком. За ней – Хакс знал наверняка – были спрятаны какие-то воспоминания. Те, которые он не мог восстановить уже пять дней.
Территория госпиталя казалась странной. Для того, кто большую часть жизни провел в космических кораблях, на военных базах и среди боевых советников, это место выглядело тревожным. Неподвижным, нереальным.
Строгий серый корпус не походил на военную базу. Правое крыло было отведено ученым из штаба Ордена, центральную часть занимал персонал с немногочисленным человеческим составом и десятком дроидов, а левое крыло – офицерское. Холодное и пустое, как казематы.
В самом конце коридора были не заперты только две металлические двери, одна напротив другой, за каждой – палата весьма скромной обстановки. Хаксу не нуждался в особом комфорте, чтобы выжить. И все-таки госпиталь бы следовало предлагать чуть большую заботу о постояльцах. Хакс принципиально не признавал себя пациентом, потому что не принимал на веру свою болезнь. Да здесь и не было больных. В правом крыле отдыхали ученые, утомленные сложной работой, но не раненые и не сошедшие с ума.
И ни одного офицера, кроме самого Хакса.
Это раздражало, но не потому, что ему была нужна чья-то компания, а потому что на фоне остальных офицеров, которых здесь не оказалось, он ощущал себя самым слабым звеном, попавшим под удар и получившим травму.
И это ложь. Он подавлял раздражение, общался с врачами, спокойно спал по ночам. Орден должен было вскоре вызвать его обратно на службу.
Именно поэтому Хакс каждый день надевал полный мундир.
Кайло Рена доставили в госпиталь, но он не появился ни в парке, ни в офицерском корпусе, хотя где ему еще было быть? Не в карцере же, если он тут существовал! В худшем – для Кайло – случае он был заперт в палате интенсивной терапии, где его восстанавливали после бесславного боя.
Хакс понимал, что где-то во всех его оценках не хватает… глубины? Словно все это – шаблоны мыслей. Сам бы он реагировал иначе.
Это понимание ускользало всякий раз, не раскрываясь. Возможно, Орден был прав, отправив его сюда.
Но скоро все пройдет. Хакс привычно поправил рукав кителя.
***
Однажды Кайло задерживался в сознании на пять минут без перерывов. Потом – на семь. В следующий раз — все десять, и однажды получились четыре часа. Четыре часа. Удерживать себя дольше он не мог.
Это было связано с Силой, но Кайло скорее убил бы себя световым мечом, чем признал всю правду сразу, не попытавшись с ней бороться. Нестабильность вышла на новый уровень, и Рен горько, криво улыбнулся, только шрам мешал, ощутимо стягивая мышцы.
Если раньше нестабильность собственной Силы, идущей с непредсказуемой амплитудой, была постоянной составляющей, ежедневной, еженощной, то теперь Сила предпочитала появляться и исчезать, унося и принося с собой способность оставаться в сознании. На стыке двух состояний, сна и бодрствования, Кайло был настолько полон Силы, что ее хватало на перемещение по комнате медицинского дроида. Сознание на четыре часа, сон – на любое количество часов. Сила – на секунды.
Что-то из местных лекарств, подаваемых прямо в вену, подавляло в нем естественный порыв уничтожить видимую часть Вселенной. Вот и сейчас, лежа под капельницей, Кайло словно со стороны оценивал ущерб, который стоит признать критическим. И ему было все равно.
Он даже не знал, сколько дней прошло с попадания в «госпиталь». Крайне редко, сосредоточившись до предела, он мог достучаться до прежнего себя, и на волне сметающей ярости осознать ужас происходящего.
Для таких мест, как это, есть несколько названий.
Кайло выбирал «кладбище».
И снова заснул, теряя все найденные мысли.
Когда Рен впервые увидел то, что осталось от Хакса, он удержал сознание на десять часов. Следующим днем он ощущал Силу ближе и привычнее, чем за все дни с того самого. Со дня поражения.
То, что осталось от Хакса, вызывало ужас.
***
Спокойствие сохранялось легко. Даже в тот момент, когда дроид-охранник не пропустил Хакса в правое крыло госпиталя, к ученым. Странно, он же видел нескольких на прогулке, мог свободно подойти, почему сегодня нельзя? Объяснений не поступило.
Ему нужно было с кем-нибудь поговорить.
Со вчерашнего утра Хакс не принимал таблетки. И это странно влияло на его мышление.
С каждой секундой оно становилось все более критическим, словно возвращалось к самому себе. Поэтому Хакс не спорил с роботом дольше срока, необходимого для отвода подозрений.
От следующего пункта плана он был не в восторге, но иных вариантов все равно не существовало. Ему предстояло найти Кайло Рена. При абсолютном превосходстве недостатков над достоинствами, он был достаточно умен, чтобы хотя бы сейчас не спорить с Хаксом.
***
Кайло проснулся среди ночи. До того, как зрение привыкло к темноте, он пытался угадать: кто на сей раз? А потом посмотрел в пустую темноту палаты, точно зная, что оставлял свет включенным, что в комнате нет никого, кроме него.
Сила знакомо проснулась внутри, заполнила собой все, открылась в каждой линии мира. И в каждой черте человека, который стоял у изножья кровати Кайло.
***
Медицинские дроиды и дроиды-охранники полностью вытеснили людской персонал. Странно, ведь в последние дни ни один транспорт тут не появлялся. В окнах правого крыла еще горел свет, Хакс наблюдал за ними из парка, где устроил пункт наблюдения, но не замечал и следа присутствия людей. И Кайло.
В предрассветном сыром воздухе так легко придумать силуэты, услышать голоса. А что, если он действительно болен, поражение мозга оказалось фатальным и теперь травило его галлюцинациями без лекарств и помощи врачей? Если он тут один все эти дни.
Хакс поправил мундир. Привычным движением, возвращающим ему уверенность в настоящем.
Он шел к себе в палату под утро. Мерзкое темно-зеленое освещение коридора внезапно разбавилось светлой полосой из-под двери напротив. Хакс уже догадался, что может там быть, кто может там быть.
Дверь с тихим скрипом отползла в сторону.
Кайло сидел на полу у кровати, вцепившись руками в волосы. Лампа под потолком желтовато помигивала, почти незаметная в утреннем свете. Хакс стоял на пороге. Иррациональная мысль о том, что у сидящего окажется лицо не Рена, вообще не человека, носилась где-то рядом с пеленой памяти, но не пугало. Еще нет.
Кайло медленно поднял голову, сфокусировал взгляд на Хаксе. И встал на ноги, медленно, но легко. Это его лицо, это определенно Кайло.
– А вот ты настоящий, – сказал Рен, и в том, как он это сделал, оказывается проблема.
– Не знал, что вы здесь, Рен, – ответил Хакс, собирая картинку спокойствия из осколков шевельнувшегося ужаса.
Потому что это был не Кайло. Это то, что от него осталось.
И все же Рен подошел ближе. Что-то сквозило неправильное в ровном тонком шраме на его лице. Что-то, на что мысли постоянно отвлекались.
– Ясно, – произнес Кайло бесцветно, хотя ясности точно не было. – Начнем с новостей?
Хакс коротко кивнул, не зная, к чему это приведет.
– Ты всегда носишь мундир и выбрит по форме, верно?
И снова остается только кивок.
Кайло – так болезненно похожий сам на себя, но все еще не он – попытался нервно дернуть уголком губы, но шрам помешал, сбивая мимику. Потом легко нахмурился, и Хакс понимял, что это стало его привычкой для нового лица – сдвоенный жест.
Кайло приблизился и несколько секунд просто смотрел. Без переходов и предупреждений взял за руку будничным, бесцветным жестом и мягко поднес ее к лицу Хакса, заставляя того коснуться собственного подбородка. Щетина кольнула пальцы.
Он развернулся и пошел в собственную палату, не веря ощущениям. Там же было зеркало. Все это время. В крошечной ванной, привычно сумрачной, на дверке небольшого настенного шкафа. Но зеркало подтвердило ощущения: неровная щетина не менее чем недельной давности, уставшее лицо, в котором Хакс с трудом опознал себя. Он открыл шкафчик за зеркалом и нашел бритвенный станок. Не из самых современных, но сойдет. Мгновением позже Хакс заметил внутреннюю сторону дверцы шкафчика.
Даже не звал Кайло, тот пришел сам, молча застыв на пороге ванной, пока Хакс изучал исцарапанный пластик.
Засечки. По три, семь, десять за раз, перечеркнутые и пустые. Счет дней.
Хакс посмотрел на Кайло внимательнее, и теперь увидел, как отрасли его волосы. Понял, откуда взялась привычка сдвоенного жеста. Время.
– Это было долго? – Хакс провел пальцами по шершавым засечкам.
– Месяцы. Нас доставили сюда почти одновременно. И это было ранней зимой по меркам планеты. Сейчас исход лета.
– Дни. Я помню дни.
– После всего, чем накачивают в этой тюрьме, это неудивительно. Я начинал с минут.
– Объясни.
– Ты принимаешь лекарства, но они не способны стереть тебя по-настоящему, иначе уничтожат даже полезную память. Потом ты понимаешь, что где-то здесь есть ошибка — где-то в перерыве между дозами химии, стирающей скорость мышления. И начинаешь выбрасывать медикаменты, отмечая, сколько дней провел без них. Но все возвращается. Возвращалось, пока были врачи, пока был контроль сверху. Там что-то сломалось, Хакс.
– Ты имеешь в виду, что здесь остались только мы.
– Не только, но скоро останемся. Ты даже не заметил, что персонал эвакуировали.
Хакс посмотрел на последний ряд засечек на пластике, самый свежий. Четыре дня. И постарался глубже, недосягаемо глубоко убрать мысль о том, что Кайло – совсем не Кайло. В нем все исчезло. Осталась оболочка для Силы и несколько шрамов. Хакс бы в жизни не подумал, что может об этом пожалеть.
***
Разумеется, не было никакого мундира. Только мешковатая серая форма.
Хакс чувствовал, что в нем еще есть мутная завеса над памятью, та, за которой скрыт он сам. Пару дней мысли текли медленно, но ход времени теперь хотя бы осознавался.
И, в качестве бонуса, вернулись сны. Они были лишены имен, четких форм и мест. Зато они были.
Кайло оставался в своей палате, редко выходя на воздух, забирая безвкусную кашу у робота и снова закрываясь. Такое было бы странно для прежнего Рена, но этот, словно дробная часть от прежнего себя, старался исчезнуть еще больше, закрываясь на все замки без глухих шлемов и плащей.
Как только мозг отвоевывал себе ресурс памяти, отвечающий за астрономию, Хакс попытался вычислить их местонахождение по звездам. И потерпит провал. Прежний Кайло прокомментировал бы. Этот воспринял рассказ об ошибке своим старым-новым движением мимики.
Через пять дней Хакс понял: его сны — один – кошмар. Он аморфен, безлик, полон льда. Холодом наливались затылок и позвоночник, стыли руки.
Еще два дня Хакс списывал все на эффект отмены. И лишь на следующую ночь пониял, что дело в Кайло и его Силе. Это ужасно, но чувство возвращения – лучшая новость за последние две недели.
Темнота комнаты вокруг него какая-то нездешняя, такой никогда не было в реальности. Потому что на разум давило что-то страшное, бесконтрольное, и даже завеса над памятью болезненно сжималась.
Хакс вышел в коридор, находясь в странной полуяви. И оказался не один.
Он стоял у двери Кайло, спиной к Хаксу. Обожженная дыра в грудной клетке, седые волосы и ломаные, тяжелые движения, которым кошмар держался за этот мир.
“Прости меня, сын”, — тихо и страшно шептал Хан Соло.
Его здесь не было — только в голове Кайло, только в том, что он не сумел удержать и выпустил в чужие мысли.
И Хакс бросился вперед, тяжело отталкивая в сторону дверь в комнату Кайло. Комнату, где всегда включен свет, окутывала темнота. А потом мощный удар – по разуму и по телу – сбил с ног. Сознание потерялось, разрывая полусон надвое, и палата утонула в желтом свете лампы.
– Хакс. Давай, возвращайся уже, – интонация показалась пронзительно и напрасно знакомой. – Хакс. Ты уже почти здесь. Просто открой глаза.
С трудом, но Хакс шел на зов. Кайло сидел перед ним на полу.
Хакс надеялся прожить свою жизнь, ни разу не попав под влияние Силы, особенно той, которой управлял Рен. Думал, что управлял.
Кайло помог ему сесть, привалиться к стене, потянулся за ближайшим куском ткани – местной серой формой, и, не глядя, оторвал рукав, после чего протянул его Хаксу.
«Кайло», — подумал Хакс. Очень узнаваемые жесты. Все последние жесты, включая внезапную атаку.
– Хакс, – ответил ему Рен, и в нем проскользнуло что-то живое. – Не ожидал увидеть тебя в такой час. Наверное, я должен извиниться.
Хакс прижал оторванный рукав к носу, останавливая кровь.
– Извинения – не твой конек, Рен, – устало заметил он. – Как и многое, многое другое. Что все это было?
Кайло резко взметнулся вверх. Если мысленно дорисовать ему плащ, получилось бы почти как в старые добрые времена.
– Это мои последствия. Только сначала давай поговорим о твоих. Есть вещи, которые ты захочешь исправить. Я могу. Если… если ты сочтешь нужным.
Хакс сел на единственную в комнате мебель – кровать. Конечно, рисковать выжиганием было мозга опасно, но вот это – его единственный шанс.
– Мне потребуются подробности, – предупредил он, когда Рен подошел справа, вскидывая руку в этом своем театральном жесте. – Все, что сможешь объяснить человеческим языком.
И сознание снова покинуло его.
В этот раз вернуться в себя получилось легче. Кайло сел рядом, не сводя с него взгляда. Кажется, он прижимал к носу второй рукав пострадавшей формы, уже окрашенный кровью.
И теперь Хакс точно узнал его лицо.
Кайло, как всегда, неожиданно скомкал спокойствие, обеими руками схватив Хакас за виски, разворачивая к себе, заглядывая глаза с… ужасом?
– У тебя здесь нет зеркала, да? – тихо спросил Хакс, которому сейчас не хотелось возвращаться в привычное раздражение. – Теперь я тоже знаю.
Кайло молчал, глядя на себя его глазами, и Хакс пропускал Силу беспрепятственно, разрешая использовать собственное зрение. Потому что теперь он видел – они оба видели – не тонкий росчерк шрама, а широкую, неровную красную полосу, делящую лицо на части. Белесые пятна ожога перетягивались грубо сросшимися краями. И только левый глаз на мгновенно побледневшем лице Кайло выражал ужас. Правый уже никогда ничего не увидит и не выразит.
Его же залечили наскоро, лишь бы не умер.
– Кайло, мне нужны подробности, – Хакс вернул его из собственных мыслей. – Все, что ты можешь рассказать.
– Тогда я лучше начну с того самого дня. Я ушел в погоню… за ней. Ранение, Сила и смерть… его. Они обострили ощущения. И почти полностью убили координацию движений. И там, среди всех этих разумов, я прочел несколько холодных. Спокойных. Поэтому заметных на общем фоне. План экстренной эвакуации в случае, если все пойдет по второму сценарию.
Это же был не единственный фронт боя. И всех, кто после поражения по сценарию оставался в живых, следовало увезти в безопасное место и блокировать. Так, чтобы в случае захвата врагом из памяти было уже ничего не вытащить. Продолжать?
– Продолжай. Почему все это?
– О, здесь не потребуется чужой памяти такой давности. Об этом ты мог спросить меня в любой момент совместной службы. Если бы мы разговаривали.
На последней фразе уголок губы дергается чуть заметнее.
– Сноук не допускает утечки информации. А ты знал слишком много, чтобы обезвреживание прошло легко, и почти все твои знания будут полезны в будущем. В отличие от тебя, если не пройдешь проверку. Он отправил тебя сюда в лучшей компании, какую можно представить, а перед этим разделил твою личность на части. Кстати, с личностью тебе придется работать самому. Я убрал блок на памяти, но восстановить прежние связи можешь только ты.
– И как это происходит?
– Частями. Точно так же, как распадаешься, только еще больнее.
В повисшей тишине Хакс тактично отсчитал тридцать секунд перед тем, как задать вопрос:
– А что случилось с тобой?
Рен отвернулся и замолчал, надолго замолчал, много больше тридцати секунд.
– Я не подошел. Это было предсказуемо, с учетом моего наследия и личных порывов. Но, несмотря на мой выбор, все усилия и поступки привели меня к тому же, с чего я каждый раз начинаю. С необходимости выбрать.
– То, чем ты был все последнее время. Не собой. Это?
– Нет. Это я с собой сделал сам. Когда проиграл, и когда понял, что так не перейти во Тьму, и что, даже будь путь в Свет, я бы не выбрал его. И что прямо сейчас Сноук ищет ее. Ту, которая успела сбежать. Когда все начиналось, Сноук нашел меня, потому что искал баланс сторон. Оказалось, что баланс означает некоторую… нерушимость. Нельзя его раскачать, перелив Свет в Тьму. Зато от постоянных попыток получается Серый. Бен Кайло Соло Рен. Единственный Серый в истории.
На этом разговор умер. Молчание в комнате уже впитало в себя тусклую желтизну лампы и теперь наливается рассветными красками.
– Я видел кошмар о твоем… о Хане Соло. Кто еще? – Хакс не знал, зачем он это спрашивает.
– Ты. Тот, прежний. Не то, что от тебя осталось. Она – Рей. Мать. Сноук. Любой, кто когда-либо брал на себя приятную обязанность напомнить мне, как я неправ, считая себя – собой. А сейчас я, пожалуй, сотру тебе память. Не стоит тратить годы плодотворной вражды одной душевной беседой.
– Не сотрешь, – спокойно возразил Хакс. – А если попытаешься, то хотя бы озвучь свои намерения.
Кайло молчал, как и все последние дни.
– Голос, Рен. Хватит говорить со мной в моей голове. Если тебе это важно, не надо ничего стирать.
В дверях Хакс остановился, чтобы еще раз посмотреть на застывшего Кайло.
– Мы должны выбраться отсюда. Если ты предпочтешь всю жизнь быть запертым здесь, то у меня точно есть целый ряд вопросов. И мне на них ответят. Если нужно с чего-то начинать, то я начинаю. Не знаю, как многое ты видел в моей голове, но я не сдаюсь. Это часть меня.
Прежде, чем провалиться в первый за месяцы здоровый сон, Хакс начинал продумывать план. Менять свой старый. Вспоминать детали.
***
– Я нашел действующий компьютер, – сообщил Хакс, заходя в комнату. – Пришлось обезвредить пару охранных систем.
Карта медленно заполнила воздух в комнате персонала.
– Не может быть, – констатировал Хакс. – Слишком похоже на ошибку.
– Где мы? Этого места не существует.
– Существовало. Если верить курсу Академии, здесь проводили исследования по фрагментарному подрыву планетарного вещества. Еще во времена твоего деда и какое-то время после. Как и почти вся система в скоплении, этот спутник был уничтожен, или, как мы видим, превращен в секретный склад сломанных вещей. Отличное использование планеты, которую объявили погибшим полигоном.
В правом крыле было так же мрачно, как и в левом, офицерском. Только здесь оказались еще и трупы, везде, в каждой палате, а пройти пришлось все.
Хакс уже не обращал внимания на то, что Рен предпочитал говорить с ним прямо в сознании, сам же принципиально использовал только голос. Вот и сейчас, уловив перелив ярости, он остановился, ожидая продолжения.
Кайло выхватил световой меч, замер, явно не ожидая реакции.
– Нет, здание еще пригодится, – резко сказал Хакс, крепко схватив Кайло за плечо и подталкивая к дверям. – Конечно, внезапный патруль, если он будет, заметит следы меча на деревьях, но лучше там, чем здесь.
Он успел увернуться от удара, когда Кайло вырвал плечо из захвата.
– Я сам решу, что мне делать, – звенящим до глухоты голосом сказал Рен. – Тем более сейчас.
Меч не горел огнем, а Кайло отступал от крыльца, не сводя взгляда с Хакса. Шрам на лице темнел.
– Моя Сила покидает меня и возвращается без системы, – внезапно сообщил Рен, и голосу вторило эхо ощущений где-то в сознании. – Я могу быть абсолютно бесполезным днями, а могу быть настолько мощным, что способен разворачивать планеты вспять. Только этого мне и не хватало для равновесия, Хакс.
– Может, ты не там ищешь.
– Может, будем работать, как раньше?
– Мы уже работали «как раньше», Рен. Посмотри, где мы и что мы. Не чувствуешь прилива гордости за блестящий результат?
Хакс исчерпал запасы терпения, спокойствия и разумных доводов. Поэтому он просто остался ждать, когда Кайло приступит к разрушению. Но Рен убирал меч, поднялся на крыльцо и вернулся к компьютеру в комнату персонала.
В голове все еще звучал ряд вспышек ярости, пресекаемых с безжалостной холодностью.
***
Хакс сидел на упавшем дереве у самой границы парка. Ему не было никакого дела до того, насколько сейчас пряма спина. Они ничего не нашли. Ни расписания поставок запасов, ни схем транспорта. Ни сигналов в эфире. На этой планете были только они и неизвестность.
А у Хакса была иная цель.
Этот план создавался ради того, чтобы никогда не использоваться. Но был продуман до мелочей, и знал о нем только сам Хакс. Маленькая пиратская планета, слишком грязная и стратегически неважная для Ордена, слишком безразличная к остальному миру для борьбы во имя Республики. Их было немало, таких планет, которые переживали режимы и перевороты, с опозданием на два поколения осознавая, что официальная валюта поменялась и придется штамповать подделки другого стиля.
Когда-то Хакс выбрал одну такую. На случай, если его пути с Орденом разойдутся. Это место станет хорошим новым стартом, потому что Хакс никогда не смирялся с неудачами. Там достаточно средств и ресурсов, чтобы снова начать путь наверх. Теперь, когда ему известны подводные камни ранней карьеры, он с успехом все исправит. К следующему восхождению он уже не будет столь вызывающе молод.
– Зачем они нас оставили? – для человека своего роста и комплекции Кайло передвигался удивительно бесшумно, возникая за спиной.
Он сел рядом с Хаксом, словно так всегда и было.
– Если бы мы не были нужны Ордену, они не стали бы тратиться на перевозку нас сюда. С тех пор, как я выбрасываю лекарства и не попадаюсь на глаза врачам – а у нас ведь теперь и нет врачей – никто не явился сюда, чтобы все исправить. Ты должен понять то же, что и я, Рен.
– У Ордена большие проблемы.
– Огромные. Настолько, что они забросили это место, хотя раньше, судя по размаху, активно использовали. Отозвали персонал. Роботы правого крыла выполнили программу, добив пациентов, и отключились. В левом крыле, как ты помнишь, мы разобрали всех роботов сами, чтобы найти данные. То, что происходит в наиболее интересной части Галактики, нам неизвестно, но Ордену явно не до нас, каким бы ни был план. Кайло, нам нужно выбраться отсюда.
Рен перетек в иное положение, и теперь они сидели спина к спине. Судя по шороху ткани и мягкому прикосновению к щеке,Рен откинул голову назад, глядя в небо. Первый раз за все время он показался расслабленным и живым, поэтому Хакс даже не шевельнулся, чтобы не нарушить момента.
– Когда-то я хотел всем этим управлять, – очевидно, Кайло имел в виду звезды над их головой. – И вряд ли передумаю.
– Кому ты об этом рассказываешь. – Хакс улыбнулся, и это была первая улыбка за многие месяцы.
***
Кайло перестал видеть кошмары.
Он лежал на парковой скамейке, крутя в пальцах сорванную сухую ветку, и слушал зимний воздух. Сила разливалась в нем, предупреждая о приближении к планете чьего-то корабля.
***
Звездолет приземлился на площадку у пологого склона холма.
– Ты можешь узнать, кто это? – уточнил Хакс, наблюдая за посадкой из максимально близкого укрытия. Обзор частично перекрывался техническим ангаром.
Из оружия у них были только световой меч Кайло и его же Сила. Для неизвестного числа противников и неизвестной огневой мощи – несерьезно.
– Могу, – Кайло замер, отправляясь в чужой разум, но смотрел при этом на Хакса. – Пошли, только будь готов к бою.
Хаксу пришлось держаться за Реном.
– Четыре человека, – сообщает он. – Два пилота, два охранника, пять бластеров и один нож. Корабль Республики, экстренная посадка, отказ системы связи. Планета неизвестна, оказалась ближайшей и есть в плане проверки. Разведка. Проверяют бывшие базы и полигоны Ордена.
***
Все изменилось за секунды.
Сначала мимо пронесся первый из выпущенных выстрелов, опалил стену за Хаксом, окатил его жаром, но не задел. Кайло тяжело выдохнул, кажется, теряя контроль. Остановить бы его теперь, прежде, чем он уничтожит корабль, если сам не сможет остановиться.
В голове Хакса со звоном проснулась еще одна часть личности. Холодная искрящаяся ненависть. Как тот снег в черном лесу гибнущего Старкиллера. Белая, ледяная, и, желательно, пропитанная кровью Рена. Это именно ненависть предлагала сломать ему пальцы.
Потому что бездумно подставляться под удар, не думая о последствиях.
Потому что никак не отвечать за свою Силу, просто неся ее и нанося ею удары, лишенные разума, стихийные, беспорядочные.
Потому что взять откуда-то уверенность в полной неуязвимости, сваливая заботу о ней на других.
Потому что не признавать чужой план и запросто ломать его.
Потому что слишком избалован доверием, которого не заслуживает. Всегда был и всегда будет.
Это вспыхнуло короткой очередью слабой головной боли там, где раньше была скрытая память.
Кайло не слышал его мысли. Но сам Хакс понимал, что они – не лучшее подспорье в бою. И не успел увернуться именно на те доли секунды, которые отделяли его от вражеского выстрела. Правое плечо от ключицы до локтя свело горячим ударом, пусть по касательной, но все же.
Рен заметил его ранение, замер, выбирая между помощью и продолжением боя, выбрал бой, видя, что Хакс жив.
«Твоя очередь», — мстительно подумал Хакс и отключился.
***
– Я не затем запирался в своей комнате здесь все эти месяцы, лишь бы не видеть твою бледную рыжую тень тебя самого. И не затем чуть не выжег тебе мозги. Зато себе выжег. Ты не умрешь так легко. Ты не умрешь.
Он тащил Хакса в местную операционную. Сила покинула так некстати, так зря, оставив их среди боя.
– Думаешь, ты один работал с упертым и наглым выскочкой? Нет, я тоже. В любую мою операцию, даже отданную только под мое руководство, ты влезал. Да, иногда не зря, но зачем? Это было моим делом. И выслушивать бесконечную критику тоже было моим делом. И будет, потому что ты не умрешь.
Хакс хотел сказать, что не настолько тяжело ранен, что рана только выглядит плохо – это читалось в его мыслях, и Кайло зло отмахнулся от очередной оценки, в корне не совпадающей с его собственной.
– Этой лазерной спайкой местные врачи сращивали мне шов на лице, – пояснил он, подтаскивая к столу жуткого вида прибор с двумя серебристыми пластинами. Я тогда его хорошо рассмотрел. Тебе понравится. Ты же у нас сильный, Хакс, вот и постарайся не отключатся от восторга. Правда, я не знаю, где тут наркоз. Потому что мне не давали наркоза, и его я не рассмотрел.
Рваный край плазменного ранения крошился, как всегда крошится прямо в саму рану, засоряя ее, мешая крови вымывать грязь. Очень тонкая проникающая рана. Если бы задело верхушку легкого, Кайло бы остался здесь один. Совсем один на всю эту проклятую планету.
Он обработал рану, как мог, как запомнил с последнего посещения операционной. Если не смотреть, насколько бледным стал Хакс при неправильной калибровке прибора, руки не дрожали.
– Давай я буду рассказывать, – в этот раз он использовал голос, стараясь говорить так мягко и спокойно, как только возможно. — Пока я спал, Сила перекроила во мне рубежи личности. Все, что осталось, не хотело уходить за пределы палаты. Я привык к призракам – нет, они не пугали. Они раз за разом говорили то же, что и раньше. Только больнее. Но привыкнуть можно. Если бы в тот вечер ты не полез проверять, что за кошмар я отпустил гулять и в твое сознание тоже, я бы вскоре стал полным растением. Очередной отчет дроида о моем состоянии – и спасительная смертельная инъекция.
Но ты влез под удар. И я начал восстанавливаться. Потому что все это, включая призраков, включая неспособность видеть свое лицо – да, тогда, твоими глазами, я увидел себя впервые, включая сомнения в собственном рассудке – это часть меня. И ненавидеть тебя, Хакс, тоже часть меня. Хотя толку от всех этих частей всегда было мало. Ты говорил мне это, когда призраком в орденском мундире являлся, чтобы язвить, критиковать и указывать промахи. Когда являлась череда других кошмаров, Хакс, я же почти скучал.
Но, оказывается, ты тоже часть меня. Раздражающая – да. Как и все остальные части, потому что я умею раздражать.
Потерпи, Хакс, осталась пара швов. И постарайся забыть все, что я сейчас рассказал.
***
Он ничего не забыл, когда пришел в себя окончательно. Просто не мог осознать некоторые вещи, например, время, проведенное в очередной коме.
Кайло сидел у его изголовья, упираясь подбородком в сцепленные пальцы и поставив локти на край подушки. Он бледный, с серыми мешками под глазами и сероватым шрамом. И сколько он здесь?
– Кайло, – Хакс почти улыбнулся, ведь они оба живы. – Сколько месяцев прошло в этот раз?
– Почти неделя. Там настоящая зима, не удивляйся. За два дня намело.
– Тебе следует поспать, – заметил Хакс, чтобы увидеть знакомо дернувшийся уголок губы.
– Потом. Я ждал твоего возвращения, чтобы познакомить с новым соседом.
– Там кто-то выжил? Что с кораблем?
– Выжил. Увидишь. – Кайло ответил, уже выходя из палаты, но вернулся на полшага обратно и повернулся к Хаксу. – Это была моя вина. Вообще все это.
***
Судя по виду пленника, его Кайло просто притащил сюда и бросил раненым. Никакой медицинской помощи. Запас продовольствия здесь достаточен, но у связанного пилота была только кружка воды. Его смерть выглядела бы актом милосердия, но он пока держался, схваченный чужим разумом.
Хакс понял, что Кайло специально держал пленника живым. Потому что услышать это в пересказе, даже в полной мысленной цитате – слишком слабый удар.
– Так это вы генерал Хакс? – голос, обесцвеченный близкой смертью, спокоен. – И это вас я задел выстрелом. Со мной уже неделю играют в допрос. Надеюсь, сегодня все закончится.
– У Республики странное представление об играх, если я все еще помню методы магистра Рена, – ответил Хакс.
– Спасибо, мы с методами познакомились друг с другом. Но есть новости, которые я люблю сообщать. Три месяца назад покушение на Сноука привело к распаду Ордена на несколько группировок, которые сразу начали вести борьбу за сектора и ресурсы. Пока Сноук был жив – где-то неделю после покушения – устранил подозреваемых в нападении. Среди них было немало наших врагов, спасибо. Мы успешно справляемся с уничтожением осколков Ордена. А вы здесь неплохо устроились. Пережидаете…
Пленник замолк, не закончив фразу, тонкая струя крови побежала из левого уха. Кайло устало опустил руку.
***
Он знал, что будет следующим шагом.
Хакс увидит в этом возможность. Прийти к власти в нестабильном мире со стороны, которую уже никто не учитывает в расчетах. Это его стиль. Он и раньше рвался с этой проклятой планеты, запертой в стенах тюрьмы на много и много миль за самими стенами.
Но у Кайло не было плана. Только все эти болезненные амбиции, вышедшая из-под контроля сила и страшная необходимость снова делать выбор. А еще Хакс, которому потребуется помощь в ремонте корабля. Но в один из ближайших дней все закончится. Кайло останется здесь один. До тех пор, пока первый из его кошмаров не откроет дверь. Правое плечо этого кошмара будет залито кровью прямо по белой коже. И он скажет: «Я помню. Я часть тебя»
От бессильной ярости Сила в крови превратилась в живое тепло.
***
Хакс запер металлическую дверь правого крыла, оставив там труп пленного. Бессмысленно их хоронить, тут вся планета – склеп. И сейчас еще двое рисковали врасти в эту могилу.
Он разложил сложные действия на несколько простых, уходя в комнату, приводя себя в порядок после недельной болезни. На плече остался круглый шрам, гораздо более чистый, чем темная полоса на лице Рена.
С ним нужно было поговорить.
К сожалению, Хакс слишком хорошо знал, как Кайло умел не слушать. Потому что не только Кайло останется здесь один, в мертвом здании с мертвыми людьми и со звездным небом, к которому никогда не вернется.
Один останется Хакс. Со всеми своими целями, войнами, частями личности, которые он в себе нашел. И только одна часть останется здесь.
***
Ему шла термоядерная ярость, превращенная в ложное спокойствие. Всегда шла, понял Хакс, и даже шрам не портил. И неделя без нормального сна тоже.
– Я успел починить часть систем в корабле, – это был самый официальный голос Кайло, на который тот способен.
– Ты полетишь со мной. – Хакс поздно понял, что интонация слишком резкая. – Кайло. Тебе нельзя здесь оставаться, те, кто разбирает Орден по частям, найдут это место. Особенно если будут искать тебя.
– Найдут. Нестабильного, который провалил испытание для обеих сторон Силы.
– Это не самое важное. Нам никогда не было просто.
– И уже не будет.
– Не будет. Я вывел тебя со Старкиллера. Ты вытащил меня из боя. Но это не все.
— Может быть, в этом смысл? – Хакс продолжил, не сводя с него взгляд. – Выводить друг друга, когда разум разделен на части. Вытаскивать на плече. Звать друг друга из самой темноты, пока не получишь отклик.
– Там, куда ты отправляешься, это вряд ли пригодится, – Кайло положил руку ему на плечо, но ближе не стал, и Хакс почувствовал, что ладонь нечеловечески горячая, нездоровая. – Считай, что я снова помогаю тебе выйти на верный путь. Тем, что остаюсь здесь. Я не знаю, на что способен. И не знаю, как с этим справиться. Не тащи это с собой.
***
Находиться в четырех стенах стало невозможно. Сила раздирала его, доводя кровь до какой-то страшной точки кипения, но не убивая. Он бы сейчас мог вывести звездолет Хакса на орбиту одним усилием мысли. Лишь бы он улетел. И не пострадал в том, что Кайло устроит на этой планете после его отлета.
Поэтому он шел, утопая в снегу. Как на другой планете. Тоже мертвой из-за Кайло. Воздух вибрировал от перегрева, но Рен не знал, как выразить темный омут, разрушающий его мысли.
***
Он чувствовал это сознание четче, чем свое. Потому что идущий за ним человек был сосредоточен на собственной личности, а Кайло рвало в клочья, и он только усилием воли запрещал себе растворяться в урагане. Смог раньше. Сможет сейчас. Если он успеет. Возможно, в этом смысл. Успевать.
А пока Сила тащила его вперед, заставляя идти, словно хочет что-то ему показать.
***
Хакс схватил его за руку почти одновременно с тем, как за следующим рядом деревьев прозвучал взрыв. Он успел заметить, что Кайло бледен и вряд ли узнает его, потянул на себя, а потом все застыло.
Время позволило ему избежать удара о землю, когда Рен выпустил его руку. Кайло снова становился собой, вот только кожа все еще горела.
И за его спиной земля, вставшая дыбом, обломки деревьев и сиреневый огонь медленно двигались вниз. Неестественно медленно.
Эта планета была полигоном для сегментированных взрывов земной коры. И остается им сейчас. Кольцом вокруг госпиталя. Отличная тюрьма. Из нее существовал только один путь настоящего побега.
– Не выбирай стороны, – прошептал Хакс, просто чтобы говорить, пока Кайло смотрит на него осмысленно, тепло, живо, близко. – Ты можешь не делать ничего. Ты можешь разворачивать планеты вспять. Это часть тебя.
Сила, остановившая взрыв, давала им время уйти, и Хакс тащил Рена за собой, уводя как можно дальше из чащи, в которую они забрались.
Корабль на посадочной площадке был далеко.
Им уже всё было далеко.
Кайло шел быстро, придя в себя, и Хаксу пришлось остановиться первому. Он не знал, что именно они успеют, и успеют ли. Среди нового снега, нового огня и мертвого мира он был невыразимо жив, возможно, навсегда.
Кайло остановился, но этой неподвижности хватило на секунды, и кто-то определенно начал первым.
Хакс никогда в жизни так никого не целовал. Это был и первый раз, и последний, и быть самым важным оказалось так же смертельно необходимо, как угадать следующее движение.
Обхватив его лицо ладонями и так открыто, так яростно подаваясь навстречу каждому движению, Кайло словно впервые верил, что не одинок, не оставлен и не нужен — и он был нужен.
***
До корабля оставались шаги, метры, вселенные.
Секунды взрывами стучали у них за спинами, и в этой гонке, почти слепой от пепла и шума, их вела только Сила.
Всё продолжится.
Если они успеют.
Обзорам
Автор: Мультифандомный Шлю(х)з
Бета: увы
Размер: миди, ~ 6 300 слов
Канон: Звездные войны 7
Пейринг/Персонажи: Кайло Рен, Хакс, второстепенные герои
Категория: слэш
Жанр: психология, триллер
Рейтинг: R (достаточно детальная кровь)
Краткое содержание: Вам не сбежать; неоткуда, немыслимо, невозможно. Пока вы оба разбиты — и вы оба такими останетесь.
Примечание/Предупреждения:
1. Савинов Авыч Ебарисович
2. Да, это было пояснение
3. Текст мутный, тягучий и психоделичный. Не исправить
4. Прав на героев не имею, выгоды не получаю, зачем пишу - хз
читать дальше
Каждый из них еще ответит за свою роль.
Он успокоился, медленно стряхивая непривычную панику, стирая с лица всякое выражение. Рен, пристегнутый к скамье страховочным ремнем, вдруг пришел в себя, схватил Хакса за руку и посмотрел молча, долго, пусто. Не до конца ушедший шквал переживаний снова выбил мысли из колеи, и какая-то часть Хакса предложила прямо сейчас сломать Рену пальцы. Он был в бою, он пострадал, он потом никогда не расскажет. Но вся злость на Рена, сколько бы ее ни было, передернулась от отвращения, отторгая эту мысль.
Хакс спокойно отцепил от мундира судорожно сжатые пальцы и вложил в них меч Кайло, подобранный на поляне. Он даже не боялся возможной попытки разрубить корабль в полете, Рен слишком был слаб для фехтования. И вот его рука, сомкнувшаяся на рукояти, прижималась к боку. Он снова был в полудреме; наскоро, поверх одежды затянутые раны и жуткая доза обезболивающего милосердно погрузили его в зыбкий сон.
Увы, но Хаксу повезло меньше, сознание осталось с ним. Весь остаток пути до базы Сноука он сидел неподвижно, сохраняя неизвестно зачем неестественно ровную спину. Одергивал себя каждый раз, когда возникало желание прижать ладони к лицу, выдохнуть, замереть так, отрезав мир вокруг. И не позволять себе нервный смех, чтобы не оправдывать его кашлем.
После посадки он вышел, бросив взгляд на Кайло, чье забытье превратилось в тяжелый, исходящий испариной на висках, нервный сон.
Таким генерал Хакс в последний раз видел магистра Рена.
***
Он справлялся с последствиями острого переживания проигрыша. Или убеждал себя в этом, просто не задумываясь лишний раз о вчерашнем дне. Ранним утром Хакс отправился на доклад к лидеру Сноуку.
И с этого момента память — отрава.
Там не осталось четких цитат, только смазанные образы. Самый яркий из них – невысказанный, спрятанный глубоко вопрос, терзавший Хакса с первых секунд после получения приказа: это прозорливость Сноука настолько велика, что он оказался готов принять гибель Старкиллера, или Старкиллер нужно было как можно быстрее забрать у Хакса, даже пожертвовав оружием?
Он помнил внезапно обострившееся чувство вины. И собственного просчета. Все время беседы со Сноуком это давило на него, приводя к странному оцепенению рассудка. «Сильнее, чем кажется. Но и этого хватит!», — говорил Сноук откуда-то из глубины мутной памяти.
Хакс думал об этом все три дня, что находился здесь.
Название госпиталя: засекречено, нет доступа. Место: засекречено, нет доступа. Планета…
Дальше Хакс не стал слушать и оставил дроида в покое.
Если он здесь, и если рассуждать здраво, то, видимо, причины были. Но он не помнит подробностей. Так и должно быть при сотрясении мозга, которое он заметил не сразу? У Хакса никогда не было проблем с памятью.
Кайло Рена доставили в госпиталь еще через два дня.
***
Сознание на короткий миг вернулось к Рену там, на борту. Сначала Кайло почувствовал страховочный ремень, резкую боль и невыносимую ярость. Потом осознал, что слишком устал и слишком рассредоточен, чтобы использовать Силу. Осталось только одно. И Рен схватил Хакса за запястье, но тот неверно понял его жест, вкладывая в ладонь рукоять меча. Лицо не слушалось, болело невыносимо, Кайло отключился, так и не успев ничего сказать.
Впрочем, он бы не послушал. Случись им поменяться местами – Кайло бы тоже не прислушался к словам Хакса. Сейчас, выныривая в редкие секунды здравомыслия, он понимал, что это неприятие чужой точки зрения и доходящий до абсурда отказ от сотрудничества стал причиной их провала. И то, что большую часть абсурда обеспечивал своими действиями Кайло, его участи не облегчало.
От этой мысли запустилась привычная цепочка, уводящая с отмели разума в пучину мутной боли: бой – поражение – жгучий удар – полное бессилие – бессилие – безумие – темнота.
Кайло в своем забытьи не замечал, как его рассудок, предоставленный самому себе, возводил баррикады и ставил условия. Осадное положение становилось заметным только тогда, когда Рен снова приходил в себя. И снова уходил.
***
Хакс делал все возможное для возврата своего разума в привычное русло. Если бы еще не эта пелена под сводами черепа. Иногда он мог отодвинуть ее, но не убрать целиком. За ней – Хакс знал наверняка – были спрятаны какие-то воспоминания. Те, которые он не мог восстановить уже пять дней.
Территория госпиталя казалась странной. Для того, кто большую часть жизни провел в космических кораблях, на военных базах и среди боевых советников, это место выглядело тревожным. Неподвижным, нереальным.
Строгий серый корпус не походил на военную базу. Правое крыло было отведено ученым из штаба Ордена, центральную часть занимал персонал с немногочисленным человеческим составом и десятком дроидов, а левое крыло – офицерское. Холодное и пустое, как казематы.
В самом конце коридора были не заперты только две металлические двери, одна напротив другой, за каждой – палата весьма скромной обстановки. Хаксу не нуждался в особом комфорте, чтобы выжить. И все-таки госпиталь бы следовало предлагать чуть большую заботу о постояльцах. Хакс принципиально не признавал себя пациентом, потому что не принимал на веру свою болезнь. Да здесь и не было больных. В правом крыле отдыхали ученые, утомленные сложной работой, но не раненые и не сошедшие с ума.
И ни одного офицера, кроме самого Хакса.
Это раздражало, но не потому, что ему была нужна чья-то компания, а потому что на фоне остальных офицеров, которых здесь не оказалось, он ощущал себя самым слабым звеном, попавшим под удар и получившим травму.
И это ложь. Он подавлял раздражение, общался с врачами, спокойно спал по ночам. Орден должен было вскоре вызвать его обратно на службу.
Именно поэтому Хакс каждый день надевал полный мундир.
Кайло Рена доставили в госпиталь, но он не появился ни в парке, ни в офицерском корпусе, хотя где ему еще было быть? Не в карцере же, если он тут существовал! В худшем – для Кайло – случае он был заперт в палате интенсивной терапии, где его восстанавливали после бесславного боя.
Хакс понимал, что где-то во всех его оценках не хватает… глубины? Словно все это – шаблоны мыслей. Сам бы он реагировал иначе.
Это понимание ускользало всякий раз, не раскрываясь. Возможно, Орден был прав, отправив его сюда.
Но скоро все пройдет. Хакс привычно поправил рукав кителя.
***
Однажды Кайло задерживался в сознании на пять минут без перерывов. Потом – на семь. В следующий раз — все десять, и однажды получились четыре часа. Четыре часа. Удерживать себя дольше он не мог.
Это было связано с Силой, но Кайло скорее убил бы себя световым мечом, чем признал всю правду сразу, не попытавшись с ней бороться. Нестабильность вышла на новый уровень, и Рен горько, криво улыбнулся, только шрам мешал, ощутимо стягивая мышцы.
Если раньше нестабильность собственной Силы, идущей с непредсказуемой амплитудой, была постоянной составляющей, ежедневной, еженощной, то теперь Сила предпочитала появляться и исчезать, унося и принося с собой способность оставаться в сознании. На стыке двух состояний, сна и бодрствования, Кайло был настолько полон Силы, что ее хватало на перемещение по комнате медицинского дроида. Сознание на четыре часа, сон – на любое количество часов. Сила – на секунды.
Что-то из местных лекарств, подаваемых прямо в вену, подавляло в нем естественный порыв уничтожить видимую часть Вселенной. Вот и сейчас, лежа под капельницей, Кайло словно со стороны оценивал ущерб, который стоит признать критическим. И ему было все равно.
Он даже не знал, сколько дней прошло с попадания в «госпиталь». Крайне редко, сосредоточившись до предела, он мог достучаться до прежнего себя, и на волне сметающей ярости осознать ужас происходящего.
Для таких мест, как это, есть несколько названий.
Кайло выбирал «кладбище».
И снова заснул, теряя все найденные мысли.
Когда Рен впервые увидел то, что осталось от Хакса, он удержал сознание на десять часов. Следующим днем он ощущал Силу ближе и привычнее, чем за все дни с того самого. Со дня поражения.
То, что осталось от Хакса, вызывало ужас.
***
Спокойствие сохранялось легко. Даже в тот момент, когда дроид-охранник не пропустил Хакса в правое крыло госпиталя, к ученым. Странно, он же видел нескольких на прогулке, мог свободно подойти, почему сегодня нельзя? Объяснений не поступило.
Ему нужно было с кем-нибудь поговорить.
Со вчерашнего утра Хакс не принимал таблетки. И это странно влияло на его мышление.
С каждой секундой оно становилось все более критическим, словно возвращалось к самому себе. Поэтому Хакс не спорил с роботом дольше срока, необходимого для отвода подозрений.
От следующего пункта плана он был не в восторге, но иных вариантов все равно не существовало. Ему предстояло найти Кайло Рена. При абсолютном превосходстве недостатков над достоинствами, он был достаточно умен, чтобы хотя бы сейчас не спорить с Хаксом.
***
Кайло проснулся среди ночи. До того, как зрение привыкло к темноте, он пытался угадать: кто на сей раз? А потом посмотрел в пустую темноту палаты, точно зная, что оставлял свет включенным, что в комнате нет никого, кроме него.
Сила знакомо проснулась внутри, заполнила собой все, открылась в каждой линии мира. И в каждой черте человека, который стоял у изножья кровати Кайло.
***
Медицинские дроиды и дроиды-охранники полностью вытеснили людской персонал. Странно, ведь в последние дни ни один транспорт тут не появлялся. В окнах правого крыла еще горел свет, Хакс наблюдал за ними из парка, где устроил пункт наблюдения, но не замечал и следа присутствия людей. И Кайло.
В предрассветном сыром воздухе так легко придумать силуэты, услышать голоса. А что, если он действительно болен, поражение мозга оказалось фатальным и теперь травило его галлюцинациями без лекарств и помощи врачей? Если он тут один все эти дни.
Хакс поправил мундир. Привычным движением, возвращающим ему уверенность в настоящем.
Он шел к себе в палату под утро. Мерзкое темно-зеленое освещение коридора внезапно разбавилось светлой полосой из-под двери напротив. Хакс уже догадался, что может там быть, кто может там быть.
Дверь с тихим скрипом отползла в сторону.
Кайло сидел на полу у кровати, вцепившись руками в волосы. Лампа под потолком желтовато помигивала, почти незаметная в утреннем свете. Хакс стоял на пороге. Иррациональная мысль о том, что у сидящего окажется лицо не Рена, вообще не человека, носилась где-то рядом с пеленой памяти, но не пугало. Еще нет.
Кайло медленно поднял голову, сфокусировал взгляд на Хаксе. И встал на ноги, медленно, но легко. Это его лицо, это определенно Кайло.
– А вот ты настоящий, – сказал Рен, и в том, как он это сделал, оказывается проблема.
– Не знал, что вы здесь, Рен, – ответил Хакс, собирая картинку спокойствия из осколков шевельнувшегося ужаса.
Потому что это был не Кайло. Это то, что от него осталось.
И все же Рен подошел ближе. Что-то сквозило неправильное в ровном тонком шраме на его лице. Что-то, на что мысли постоянно отвлекались.
– Ясно, – произнес Кайло бесцветно, хотя ясности точно не было. – Начнем с новостей?
Хакс коротко кивнул, не зная, к чему это приведет.
– Ты всегда носишь мундир и выбрит по форме, верно?
И снова остается только кивок.
Кайло – так болезненно похожий сам на себя, но все еще не он – попытался нервно дернуть уголком губы, но шрам помешал, сбивая мимику. Потом легко нахмурился, и Хакс понимял, что это стало его привычкой для нового лица – сдвоенный жест.
Кайло приблизился и несколько секунд просто смотрел. Без переходов и предупреждений взял за руку будничным, бесцветным жестом и мягко поднес ее к лицу Хакса, заставляя того коснуться собственного подбородка. Щетина кольнула пальцы.
Он развернулся и пошел в собственную палату, не веря ощущениям. Там же было зеркало. Все это время. В крошечной ванной, привычно сумрачной, на дверке небольшого настенного шкафа. Но зеркало подтвердило ощущения: неровная щетина не менее чем недельной давности, уставшее лицо, в котором Хакс с трудом опознал себя. Он открыл шкафчик за зеркалом и нашел бритвенный станок. Не из самых современных, но сойдет. Мгновением позже Хакс заметил внутреннюю сторону дверцы шкафчика.
Даже не звал Кайло, тот пришел сам, молча застыв на пороге ванной, пока Хакс изучал исцарапанный пластик.
Засечки. По три, семь, десять за раз, перечеркнутые и пустые. Счет дней.
Хакс посмотрел на Кайло внимательнее, и теперь увидел, как отрасли его волосы. Понял, откуда взялась привычка сдвоенного жеста. Время.
– Это было долго? – Хакс провел пальцами по шершавым засечкам.
– Месяцы. Нас доставили сюда почти одновременно. И это было ранней зимой по меркам планеты. Сейчас исход лета.
– Дни. Я помню дни.
– После всего, чем накачивают в этой тюрьме, это неудивительно. Я начинал с минут.
– Объясни.
– Ты принимаешь лекарства, но они не способны стереть тебя по-настоящему, иначе уничтожат даже полезную память. Потом ты понимаешь, что где-то здесь есть ошибка — где-то в перерыве между дозами химии, стирающей скорость мышления. И начинаешь выбрасывать медикаменты, отмечая, сколько дней провел без них. Но все возвращается. Возвращалось, пока были врачи, пока был контроль сверху. Там что-то сломалось, Хакс.
– Ты имеешь в виду, что здесь остались только мы.
– Не только, но скоро останемся. Ты даже не заметил, что персонал эвакуировали.
Хакс посмотрел на последний ряд засечек на пластике, самый свежий. Четыре дня. И постарался глубже, недосягаемо глубоко убрать мысль о том, что Кайло – совсем не Кайло. В нем все исчезло. Осталась оболочка для Силы и несколько шрамов. Хакс бы в жизни не подумал, что может об этом пожалеть.
***
Разумеется, не было никакого мундира. Только мешковатая серая форма.
Хакс чувствовал, что в нем еще есть мутная завеса над памятью, та, за которой скрыт он сам. Пару дней мысли текли медленно, но ход времени теперь хотя бы осознавался.
И, в качестве бонуса, вернулись сны. Они были лишены имен, четких форм и мест. Зато они были.
Кайло оставался в своей палате, редко выходя на воздух, забирая безвкусную кашу у робота и снова закрываясь. Такое было бы странно для прежнего Рена, но этот, словно дробная часть от прежнего себя, старался исчезнуть еще больше, закрываясь на все замки без глухих шлемов и плащей.
Как только мозг отвоевывал себе ресурс памяти, отвечающий за астрономию, Хакс попытался вычислить их местонахождение по звездам. И потерпит провал. Прежний Кайло прокомментировал бы. Этот воспринял рассказ об ошибке своим старым-новым движением мимики.
Через пять дней Хакс понял: его сны — один – кошмар. Он аморфен, безлик, полон льда. Холодом наливались затылок и позвоночник, стыли руки.
Еще два дня Хакс списывал все на эффект отмены. И лишь на следующую ночь пониял, что дело в Кайло и его Силе. Это ужасно, но чувство возвращения – лучшая новость за последние две недели.
Темнота комнаты вокруг него какая-то нездешняя, такой никогда не было в реальности. Потому что на разум давило что-то страшное, бесконтрольное, и даже завеса над памятью болезненно сжималась.
Хакс вышел в коридор, находясь в странной полуяви. И оказался не один.
Он стоял у двери Кайло, спиной к Хаксу. Обожженная дыра в грудной клетке, седые волосы и ломаные, тяжелые движения, которым кошмар держался за этот мир.
“Прости меня, сын”, — тихо и страшно шептал Хан Соло.
Его здесь не было — только в голове Кайло, только в том, что он не сумел удержать и выпустил в чужие мысли.
И Хакс бросился вперед, тяжело отталкивая в сторону дверь в комнату Кайло. Комнату, где всегда включен свет, окутывала темнота. А потом мощный удар – по разуму и по телу – сбил с ног. Сознание потерялось, разрывая полусон надвое, и палата утонула в желтом свете лампы.
– Хакс. Давай, возвращайся уже, – интонация показалась пронзительно и напрасно знакомой. – Хакс. Ты уже почти здесь. Просто открой глаза.
С трудом, но Хакс шел на зов. Кайло сидел перед ним на полу.
Хакс надеялся прожить свою жизнь, ни разу не попав под влияние Силы, особенно той, которой управлял Рен. Думал, что управлял.
Кайло помог ему сесть, привалиться к стене, потянулся за ближайшим куском ткани – местной серой формой, и, не глядя, оторвал рукав, после чего протянул его Хаксу.
«Кайло», — подумал Хакс. Очень узнаваемые жесты. Все последние жесты, включая внезапную атаку.
– Хакс, – ответил ему Рен, и в нем проскользнуло что-то живое. – Не ожидал увидеть тебя в такой час. Наверное, я должен извиниться.
Хакс прижал оторванный рукав к носу, останавливая кровь.
– Извинения – не твой конек, Рен, – устало заметил он. – Как и многое, многое другое. Что все это было?
Кайло резко взметнулся вверх. Если мысленно дорисовать ему плащ, получилось бы почти как в старые добрые времена.
– Это мои последствия. Только сначала давай поговорим о твоих. Есть вещи, которые ты захочешь исправить. Я могу. Если… если ты сочтешь нужным.
Хакс сел на единственную в комнате мебель – кровать. Конечно, рисковать выжиганием было мозга опасно, но вот это – его единственный шанс.
– Мне потребуются подробности, – предупредил он, когда Рен подошел справа, вскидывая руку в этом своем театральном жесте. – Все, что сможешь объяснить человеческим языком.
И сознание снова покинуло его.
В этот раз вернуться в себя получилось легче. Кайло сел рядом, не сводя с него взгляда. Кажется, он прижимал к носу второй рукав пострадавшей формы, уже окрашенный кровью.
И теперь Хакс точно узнал его лицо.
Кайло, как всегда, неожиданно скомкал спокойствие, обеими руками схватив Хакас за виски, разворачивая к себе, заглядывая глаза с… ужасом?
– У тебя здесь нет зеркала, да? – тихо спросил Хакс, которому сейчас не хотелось возвращаться в привычное раздражение. – Теперь я тоже знаю.
Кайло молчал, глядя на себя его глазами, и Хакс пропускал Силу беспрепятственно, разрешая использовать собственное зрение. Потому что теперь он видел – они оба видели – не тонкий росчерк шрама, а широкую, неровную красную полосу, делящую лицо на части. Белесые пятна ожога перетягивались грубо сросшимися краями. И только левый глаз на мгновенно побледневшем лице Кайло выражал ужас. Правый уже никогда ничего не увидит и не выразит.
Его же залечили наскоро, лишь бы не умер.
– Кайло, мне нужны подробности, – Хакс вернул его из собственных мыслей. – Все, что ты можешь рассказать.
– Тогда я лучше начну с того самого дня. Я ушел в погоню… за ней. Ранение, Сила и смерть… его. Они обострили ощущения. И почти полностью убили координацию движений. И там, среди всех этих разумов, я прочел несколько холодных. Спокойных. Поэтому заметных на общем фоне. План экстренной эвакуации в случае, если все пойдет по второму сценарию.
Это же был не единственный фронт боя. И всех, кто после поражения по сценарию оставался в живых, следовало увезти в безопасное место и блокировать. Так, чтобы в случае захвата врагом из памяти было уже ничего не вытащить. Продолжать?
– Продолжай. Почему все это?
– О, здесь не потребуется чужой памяти такой давности. Об этом ты мог спросить меня в любой момент совместной службы. Если бы мы разговаривали.
На последней фразе уголок губы дергается чуть заметнее.
– Сноук не допускает утечки информации. А ты знал слишком много, чтобы обезвреживание прошло легко, и почти все твои знания будут полезны в будущем. В отличие от тебя, если не пройдешь проверку. Он отправил тебя сюда в лучшей компании, какую можно представить, а перед этим разделил твою личность на части. Кстати, с личностью тебе придется работать самому. Я убрал блок на памяти, но восстановить прежние связи можешь только ты.
– И как это происходит?
– Частями. Точно так же, как распадаешься, только еще больнее.
В повисшей тишине Хакс тактично отсчитал тридцать секунд перед тем, как задать вопрос:
– А что случилось с тобой?
Рен отвернулся и замолчал, надолго замолчал, много больше тридцати секунд.
– Я не подошел. Это было предсказуемо, с учетом моего наследия и личных порывов. Но, несмотря на мой выбор, все усилия и поступки привели меня к тому же, с чего я каждый раз начинаю. С необходимости выбрать.
– То, чем ты был все последнее время. Не собой. Это?
– Нет. Это я с собой сделал сам. Когда проиграл, и когда понял, что так не перейти во Тьму, и что, даже будь путь в Свет, я бы не выбрал его. И что прямо сейчас Сноук ищет ее. Ту, которая успела сбежать. Когда все начиналось, Сноук нашел меня, потому что искал баланс сторон. Оказалось, что баланс означает некоторую… нерушимость. Нельзя его раскачать, перелив Свет в Тьму. Зато от постоянных попыток получается Серый. Бен Кайло Соло Рен. Единственный Серый в истории.
На этом разговор умер. Молчание в комнате уже впитало в себя тусклую желтизну лампы и теперь наливается рассветными красками.
– Я видел кошмар о твоем… о Хане Соло. Кто еще? – Хакс не знал, зачем он это спрашивает.
– Ты. Тот, прежний. Не то, что от тебя осталось. Она – Рей. Мать. Сноук. Любой, кто когда-либо брал на себя приятную обязанность напомнить мне, как я неправ, считая себя – собой. А сейчас я, пожалуй, сотру тебе память. Не стоит тратить годы плодотворной вражды одной душевной беседой.
– Не сотрешь, – спокойно возразил Хакс. – А если попытаешься, то хотя бы озвучь свои намерения.
Кайло молчал, как и все последние дни.
– Голос, Рен. Хватит говорить со мной в моей голове. Если тебе это важно, не надо ничего стирать.
В дверях Хакс остановился, чтобы еще раз посмотреть на застывшего Кайло.
– Мы должны выбраться отсюда. Если ты предпочтешь всю жизнь быть запертым здесь, то у меня точно есть целый ряд вопросов. И мне на них ответят. Если нужно с чего-то начинать, то я начинаю. Не знаю, как многое ты видел в моей голове, но я не сдаюсь. Это часть меня.
Прежде, чем провалиться в первый за месяцы здоровый сон, Хакс начинал продумывать план. Менять свой старый. Вспоминать детали.
***
– Я нашел действующий компьютер, – сообщил Хакс, заходя в комнату. – Пришлось обезвредить пару охранных систем.
Карта медленно заполнила воздух в комнате персонала.
– Не может быть, – констатировал Хакс. – Слишком похоже на ошибку.
– Где мы? Этого места не существует.
– Существовало. Если верить курсу Академии, здесь проводили исследования по фрагментарному подрыву планетарного вещества. Еще во времена твоего деда и какое-то время после. Как и почти вся система в скоплении, этот спутник был уничтожен, или, как мы видим, превращен в секретный склад сломанных вещей. Отличное использование планеты, которую объявили погибшим полигоном.
В правом крыле было так же мрачно, как и в левом, офицерском. Только здесь оказались еще и трупы, везде, в каждой палате, а пройти пришлось все.
Хакс уже не обращал внимания на то, что Рен предпочитал говорить с ним прямо в сознании, сам же принципиально использовал только голос. Вот и сейчас, уловив перелив ярости, он остановился, ожидая продолжения.
Кайло выхватил световой меч, замер, явно не ожидая реакции.
– Нет, здание еще пригодится, – резко сказал Хакс, крепко схватив Кайло за плечо и подталкивая к дверям. – Конечно, внезапный патруль, если он будет, заметит следы меча на деревьях, но лучше там, чем здесь.
Он успел увернуться от удара, когда Кайло вырвал плечо из захвата.
– Я сам решу, что мне делать, – звенящим до глухоты голосом сказал Рен. – Тем более сейчас.
Меч не горел огнем, а Кайло отступал от крыльца, не сводя взгляда с Хакса. Шрам на лице темнел.
– Моя Сила покидает меня и возвращается без системы, – внезапно сообщил Рен, и голосу вторило эхо ощущений где-то в сознании. – Я могу быть абсолютно бесполезным днями, а могу быть настолько мощным, что способен разворачивать планеты вспять. Только этого мне и не хватало для равновесия, Хакс.
– Может, ты не там ищешь.
– Может, будем работать, как раньше?
– Мы уже работали «как раньше», Рен. Посмотри, где мы и что мы. Не чувствуешь прилива гордости за блестящий результат?
Хакс исчерпал запасы терпения, спокойствия и разумных доводов. Поэтому он просто остался ждать, когда Кайло приступит к разрушению. Но Рен убирал меч, поднялся на крыльцо и вернулся к компьютеру в комнату персонала.
В голове все еще звучал ряд вспышек ярости, пресекаемых с безжалостной холодностью.
***
Хакс сидел на упавшем дереве у самой границы парка. Ему не было никакого дела до того, насколько сейчас пряма спина. Они ничего не нашли. Ни расписания поставок запасов, ни схем транспорта. Ни сигналов в эфире. На этой планете были только они и неизвестность.
А у Хакса была иная цель.
Этот план создавался ради того, чтобы никогда не использоваться. Но был продуман до мелочей, и знал о нем только сам Хакс. Маленькая пиратская планета, слишком грязная и стратегически неважная для Ордена, слишком безразличная к остальному миру для борьбы во имя Республики. Их было немало, таких планет, которые переживали режимы и перевороты, с опозданием на два поколения осознавая, что официальная валюта поменялась и придется штамповать подделки другого стиля.
Когда-то Хакс выбрал одну такую. На случай, если его пути с Орденом разойдутся. Это место станет хорошим новым стартом, потому что Хакс никогда не смирялся с неудачами. Там достаточно средств и ресурсов, чтобы снова начать путь наверх. Теперь, когда ему известны подводные камни ранней карьеры, он с успехом все исправит. К следующему восхождению он уже не будет столь вызывающе молод.
– Зачем они нас оставили? – для человека своего роста и комплекции Кайло передвигался удивительно бесшумно, возникая за спиной.
Он сел рядом с Хаксом, словно так всегда и было.
– Если бы мы не были нужны Ордену, они не стали бы тратиться на перевозку нас сюда. С тех пор, как я выбрасываю лекарства и не попадаюсь на глаза врачам – а у нас ведь теперь и нет врачей – никто не явился сюда, чтобы все исправить. Ты должен понять то же, что и я, Рен.
– У Ордена большие проблемы.
– Огромные. Настолько, что они забросили это место, хотя раньше, судя по размаху, активно использовали. Отозвали персонал. Роботы правого крыла выполнили программу, добив пациентов, и отключились. В левом крыле, как ты помнишь, мы разобрали всех роботов сами, чтобы найти данные. То, что происходит в наиболее интересной части Галактики, нам неизвестно, но Ордену явно не до нас, каким бы ни был план. Кайло, нам нужно выбраться отсюда.
Рен перетек в иное положение, и теперь они сидели спина к спине. Судя по шороху ткани и мягкому прикосновению к щеке,Рен откинул голову назад, глядя в небо. Первый раз за все время он показался расслабленным и живым, поэтому Хакс даже не шевельнулся, чтобы не нарушить момента.
– Когда-то я хотел всем этим управлять, – очевидно, Кайло имел в виду звезды над их головой. – И вряд ли передумаю.
– Кому ты об этом рассказываешь. – Хакс улыбнулся, и это была первая улыбка за многие месяцы.
***
Кайло перестал видеть кошмары.
Он лежал на парковой скамейке, крутя в пальцах сорванную сухую ветку, и слушал зимний воздух. Сила разливалась в нем, предупреждая о приближении к планете чьего-то корабля.
***
Звездолет приземлился на площадку у пологого склона холма.
– Ты можешь узнать, кто это? – уточнил Хакс, наблюдая за посадкой из максимально близкого укрытия. Обзор частично перекрывался техническим ангаром.
Из оружия у них были только световой меч Кайло и его же Сила. Для неизвестного числа противников и неизвестной огневой мощи – несерьезно.
– Могу, – Кайло замер, отправляясь в чужой разум, но смотрел при этом на Хакса. – Пошли, только будь готов к бою.
Хаксу пришлось держаться за Реном.
– Четыре человека, – сообщает он. – Два пилота, два охранника, пять бластеров и один нож. Корабль Республики, экстренная посадка, отказ системы связи. Планета неизвестна, оказалась ближайшей и есть в плане проверки. Разведка. Проверяют бывшие базы и полигоны Ордена.
***
Все изменилось за секунды.
Сначала мимо пронесся первый из выпущенных выстрелов, опалил стену за Хаксом, окатил его жаром, но не задел. Кайло тяжело выдохнул, кажется, теряя контроль. Остановить бы его теперь, прежде, чем он уничтожит корабль, если сам не сможет остановиться.
В голове Хакса со звоном проснулась еще одна часть личности. Холодная искрящаяся ненависть. Как тот снег в черном лесу гибнущего Старкиллера. Белая, ледяная, и, желательно, пропитанная кровью Рена. Это именно ненависть предлагала сломать ему пальцы.
Потому что бездумно подставляться под удар, не думая о последствиях.
Потому что никак не отвечать за свою Силу, просто неся ее и нанося ею удары, лишенные разума, стихийные, беспорядочные.
Потому что взять откуда-то уверенность в полной неуязвимости, сваливая заботу о ней на других.
Потому что не признавать чужой план и запросто ломать его.
Потому что слишком избалован доверием, которого не заслуживает. Всегда был и всегда будет.
Это вспыхнуло короткой очередью слабой головной боли там, где раньше была скрытая память.
Кайло не слышал его мысли. Но сам Хакс понимал, что они – не лучшее подспорье в бою. И не успел увернуться именно на те доли секунды, которые отделяли его от вражеского выстрела. Правое плечо от ключицы до локтя свело горячим ударом, пусть по касательной, но все же.
Рен заметил его ранение, замер, выбирая между помощью и продолжением боя, выбрал бой, видя, что Хакс жив.
«Твоя очередь», — мстительно подумал Хакс и отключился.
***
– Я не затем запирался в своей комнате здесь все эти месяцы, лишь бы не видеть твою бледную рыжую тень тебя самого. И не затем чуть не выжег тебе мозги. Зато себе выжег. Ты не умрешь так легко. Ты не умрешь.
Он тащил Хакса в местную операционную. Сила покинула так некстати, так зря, оставив их среди боя.
– Думаешь, ты один работал с упертым и наглым выскочкой? Нет, я тоже. В любую мою операцию, даже отданную только под мое руководство, ты влезал. Да, иногда не зря, но зачем? Это было моим делом. И выслушивать бесконечную критику тоже было моим делом. И будет, потому что ты не умрешь.
Хакс хотел сказать, что не настолько тяжело ранен, что рана только выглядит плохо – это читалось в его мыслях, и Кайло зло отмахнулся от очередной оценки, в корне не совпадающей с его собственной.
– Этой лазерной спайкой местные врачи сращивали мне шов на лице, – пояснил он, подтаскивая к столу жуткого вида прибор с двумя серебристыми пластинами. Я тогда его хорошо рассмотрел. Тебе понравится. Ты же у нас сильный, Хакс, вот и постарайся не отключатся от восторга. Правда, я не знаю, где тут наркоз. Потому что мне не давали наркоза, и его я не рассмотрел.
Рваный край плазменного ранения крошился, как всегда крошится прямо в саму рану, засоряя ее, мешая крови вымывать грязь. Очень тонкая проникающая рана. Если бы задело верхушку легкого, Кайло бы остался здесь один. Совсем один на всю эту проклятую планету.
Он обработал рану, как мог, как запомнил с последнего посещения операционной. Если не смотреть, насколько бледным стал Хакс при неправильной калибровке прибора, руки не дрожали.
– Давай я буду рассказывать, – в этот раз он использовал голос, стараясь говорить так мягко и спокойно, как только возможно. — Пока я спал, Сила перекроила во мне рубежи личности. Все, что осталось, не хотело уходить за пределы палаты. Я привык к призракам – нет, они не пугали. Они раз за разом говорили то же, что и раньше. Только больнее. Но привыкнуть можно. Если бы в тот вечер ты не полез проверять, что за кошмар я отпустил гулять и в твое сознание тоже, я бы вскоре стал полным растением. Очередной отчет дроида о моем состоянии – и спасительная смертельная инъекция.
Но ты влез под удар. И я начал восстанавливаться. Потому что все это, включая призраков, включая неспособность видеть свое лицо – да, тогда, твоими глазами, я увидел себя впервые, включая сомнения в собственном рассудке – это часть меня. И ненавидеть тебя, Хакс, тоже часть меня. Хотя толку от всех этих частей всегда было мало. Ты говорил мне это, когда призраком в орденском мундире являлся, чтобы язвить, критиковать и указывать промахи. Когда являлась череда других кошмаров, Хакс, я же почти скучал.
Но, оказывается, ты тоже часть меня. Раздражающая – да. Как и все остальные части, потому что я умею раздражать.
Потерпи, Хакс, осталась пара швов. И постарайся забыть все, что я сейчас рассказал.
***
Он ничего не забыл, когда пришел в себя окончательно. Просто не мог осознать некоторые вещи, например, время, проведенное в очередной коме.
Кайло сидел у его изголовья, упираясь подбородком в сцепленные пальцы и поставив локти на край подушки. Он бледный, с серыми мешками под глазами и сероватым шрамом. И сколько он здесь?
– Кайло, – Хакс почти улыбнулся, ведь они оба живы. – Сколько месяцев прошло в этот раз?
– Почти неделя. Там настоящая зима, не удивляйся. За два дня намело.
– Тебе следует поспать, – заметил Хакс, чтобы увидеть знакомо дернувшийся уголок губы.
– Потом. Я ждал твоего возвращения, чтобы познакомить с новым соседом.
– Там кто-то выжил? Что с кораблем?
– Выжил. Увидишь. – Кайло ответил, уже выходя из палаты, но вернулся на полшага обратно и повернулся к Хаксу. – Это была моя вина. Вообще все это.
***
Судя по виду пленника, его Кайло просто притащил сюда и бросил раненым. Никакой медицинской помощи. Запас продовольствия здесь достаточен, но у связанного пилота была только кружка воды. Его смерть выглядела бы актом милосердия, но он пока держался, схваченный чужим разумом.
Хакс понял, что Кайло специально держал пленника живым. Потому что услышать это в пересказе, даже в полной мысленной цитате – слишком слабый удар.
– Так это вы генерал Хакс? – голос, обесцвеченный близкой смертью, спокоен. – И это вас я задел выстрелом. Со мной уже неделю играют в допрос. Надеюсь, сегодня все закончится.
– У Республики странное представление об играх, если я все еще помню методы магистра Рена, – ответил Хакс.
– Спасибо, мы с методами познакомились друг с другом. Но есть новости, которые я люблю сообщать. Три месяца назад покушение на Сноука привело к распаду Ордена на несколько группировок, которые сразу начали вести борьбу за сектора и ресурсы. Пока Сноук был жив – где-то неделю после покушения – устранил подозреваемых в нападении. Среди них было немало наших врагов, спасибо. Мы успешно справляемся с уничтожением осколков Ордена. А вы здесь неплохо устроились. Пережидаете…
Пленник замолк, не закончив фразу, тонкая струя крови побежала из левого уха. Кайло устало опустил руку.
***
Он знал, что будет следующим шагом.
Хакс увидит в этом возможность. Прийти к власти в нестабильном мире со стороны, которую уже никто не учитывает в расчетах. Это его стиль. Он и раньше рвался с этой проклятой планеты, запертой в стенах тюрьмы на много и много миль за самими стенами.
Но у Кайло не было плана. Только все эти болезненные амбиции, вышедшая из-под контроля сила и страшная необходимость снова делать выбор. А еще Хакс, которому потребуется помощь в ремонте корабля. Но в один из ближайших дней все закончится. Кайло останется здесь один. До тех пор, пока первый из его кошмаров не откроет дверь. Правое плечо этого кошмара будет залито кровью прямо по белой коже. И он скажет: «Я помню. Я часть тебя»
От бессильной ярости Сила в крови превратилась в живое тепло.
***
Хакс запер металлическую дверь правого крыла, оставив там труп пленного. Бессмысленно их хоронить, тут вся планета – склеп. И сейчас еще двое рисковали врасти в эту могилу.
Он разложил сложные действия на несколько простых, уходя в комнату, приводя себя в порядок после недельной болезни. На плече остался круглый шрам, гораздо более чистый, чем темная полоса на лице Рена.
С ним нужно было поговорить.
К сожалению, Хакс слишком хорошо знал, как Кайло умел не слушать. Потому что не только Кайло останется здесь один, в мертвом здании с мертвыми людьми и со звездным небом, к которому никогда не вернется.
Один останется Хакс. Со всеми своими целями, войнами, частями личности, которые он в себе нашел. И только одна часть останется здесь.
***
Ему шла термоядерная ярость, превращенная в ложное спокойствие. Всегда шла, понял Хакс, и даже шрам не портил. И неделя без нормального сна тоже.
– Я успел починить часть систем в корабле, – это был самый официальный голос Кайло, на который тот способен.
– Ты полетишь со мной. – Хакс поздно понял, что интонация слишком резкая. – Кайло. Тебе нельзя здесь оставаться, те, кто разбирает Орден по частям, найдут это место. Особенно если будут искать тебя.
– Найдут. Нестабильного, который провалил испытание для обеих сторон Силы.
– Это не самое важное. Нам никогда не было просто.
– И уже не будет.
– Не будет. Я вывел тебя со Старкиллера. Ты вытащил меня из боя. Но это не все.
— Может быть, в этом смысл? – Хакс продолжил, не сводя с него взгляд. – Выводить друг друга, когда разум разделен на части. Вытаскивать на плече. Звать друг друга из самой темноты, пока не получишь отклик.
– Там, куда ты отправляешься, это вряд ли пригодится, – Кайло положил руку ему на плечо, но ближе не стал, и Хакс почувствовал, что ладонь нечеловечески горячая, нездоровая. – Считай, что я снова помогаю тебе выйти на верный путь. Тем, что остаюсь здесь. Я не знаю, на что способен. И не знаю, как с этим справиться. Не тащи это с собой.
***
Находиться в четырех стенах стало невозможно. Сила раздирала его, доводя кровь до какой-то страшной точки кипения, но не убивая. Он бы сейчас мог вывести звездолет Хакса на орбиту одним усилием мысли. Лишь бы он улетел. И не пострадал в том, что Кайло устроит на этой планете после его отлета.
Поэтому он шел, утопая в снегу. Как на другой планете. Тоже мертвой из-за Кайло. Воздух вибрировал от перегрева, но Рен не знал, как выразить темный омут, разрушающий его мысли.
***
Он чувствовал это сознание четче, чем свое. Потому что идущий за ним человек был сосредоточен на собственной личности, а Кайло рвало в клочья, и он только усилием воли запрещал себе растворяться в урагане. Смог раньше. Сможет сейчас. Если он успеет. Возможно, в этом смысл. Успевать.
А пока Сила тащила его вперед, заставляя идти, словно хочет что-то ему показать.
***
Хакс схватил его за руку почти одновременно с тем, как за следующим рядом деревьев прозвучал взрыв. Он успел заметить, что Кайло бледен и вряд ли узнает его, потянул на себя, а потом все застыло.
Время позволило ему избежать удара о землю, когда Рен выпустил его руку. Кайло снова становился собой, вот только кожа все еще горела.
И за его спиной земля, вставшая дыбом, обломки деревьев и сиреневый огонь медленно двигались вниз. Неестественно медленно.
Эта планета была полигоном для сегментированных взрывов земной коры. И остается им сейчас. Кольцом вокруг госпиталя. Отличная тюрьма. Из нее существовал только один путь настоящего побега.
– Не выбирай стороны, – прошептал Хакс, просто чтобы говорить, пока Кайло смотрит на него осмысленно, тепло, живо, близко. – Ты можешь не делать ничего. Ты можешь разворачивать планеты вспять. Это часть тебя.
Сила, остановившая взрыв, давала им время уйти, и Хакс тащил Рена за собой, уводя как можно дальше из чащи, в которую они забрались.
Корабль на посадочной площадке был далеко.
Им уже всё было далеко.
Кайло шел быстро, придя в себя, и Хаксу пришлось остановиться первому. Он не знал, что именно они успеют, и успеют ли. Среди нового снега, нового огня и мертвого мира он был невыразимо жив, возможно, навсегда.
Кайло остановился, но этой неподвижности хватило на секунды, и кто-то определенно начал первым.
Хакс никогда в жизни так никого не целовал. Это был и первый раз, и последний, и быть самым важным оказалось так же смертельно необходимо, как угадать следующее движение.
Обхватив его лицо ладонями и так открыто, так яростно подаваясь навстречу каждому движению, Кайло словно впервые верил, что не одинок, не оставлен и не нужен — и он был нужен.
***
До корабля оставались шаги, метры, вселенные.
Секунды взрывами стучали у них за спинами, и в этой гонке, почти слепой от пепла и шума, их вела только Сила.
Всё продолжится.
Если они успеют.
Обзорам
@темы: триллер, R - NC-17, слеш, Кайло Рен (Бен Соло), Хакс, Эпизод 7: Пробуждение Силы, Миди (4001 - 15000 слов), Текст, AU
-
-
07.03.2016 в 04:26-
-
07.03.2016 в 04:35-
-
20.03.2016 в 01:19после прочтения я даже хлебнула горькую, так это было больнокаждый абзац тут прекрасен, каждое слово в диалоге
это так больно, так хорошо
хотела нарисовать вам иллюстрацию, но мысли разбегаются, невозможно передать эту прекрасную пустоту и отчаяние
поэтому будет просто окровавленный Хакс")
★клик★
-
-
20.03.2016 в 02:45-
-
20.03.2016 в 19:24Поэтому спасибо, огромное спасибо за разделенное переживание.
на самом деле я горю по каждому вашему произведению, они яркие и прекрасные как сверхновая
вы - сердце фендома, лучшее что с ним могло случиться
каждая вещь это концентрация красоты, это космос
ваш стиль идеален
я переживаю каждую вашу историю
и рыдаю от восторгаи восхищаюсь прекрасной передачей характеров и чувствспасибо вам за все это)
бже как же легко говорить это анонимно'D
-
-
20.03.2016 в 20:13скачком ЧСВволной ответной благодарности. Потому что это очень важно - знать, что текст достает кого-то, кроме тебя самой. Правда, мне неловко от слишком высокой оценки, по внутренним ощущениями выходит, что я до нее пока не дотягиваю)И от самой анонимности тоже неловко. Нет, правда, я не кусаюсь, со мной можно говорить из-под ника или даже в личку
-
-
22.03.2016 в 01:09жаль) но я уверена что это не только моё мнение, готова поспорить что ваши тексты никого не оставили равнодушными это просто невозможно, они такие яркие
Нет, правда, я не кусаюсь, со мной можно говорить из-под ника или даже в личку
вряд ли вы были бы рады внезапному потоку безудержного фангёрлинга и признаний любви в личку
я не хотела вас напугать)